Душа Лахора - Читра Банерджи Дивакаруни

Мангла качает головой:

– У ваида доброе сердце. Он обещал сохранить ваш секрет. Хотя, наверное, помогло делу и то, что я обещала ему много золотых монет – но только если он вас вылечит. А еще поклялась душой своей матери, что в случае предательства убью его самого и его семью.

Когда приходит ваид, я узнаю его: он был одним из врачей Саркара в его последние дни. Ваид мягко упрекает меня за то, что я сразу не обратилась к нему.

– Поверьте, в зенане я видел все, что вы только можете вообразить. Вы сильно рисковали. Вам проткнули лоно. Вы чуть не умерли. Вам нужно неделю лежать в постели и принимать лекарства, которые я выпишу.

Я говорю ему, что мне надо появиться в дурбаре.

– Об этом не может быть и речи, – возражает он. – Но не беспокойтесь: я уже сообщил визирю, что у вас жар. Он мне поверил, в Лахоре сейчас многие болеют. Даже у нашего маленького махараджи был жар, за ним сейчас присматривает придворный ваид.

Беспокоясь за Далипа, я прошу Манглу его привести. Сын похудел и выглядит слабым. Далип вырывается из рук служанки, на заплетающихся ногах спешит к кровати и обнимает меня. Руки у него горячие, глаза блестят.

– Биджи, мне снились страшные сны. Я звал тебя, но ты не пришла. Пожалуйста, можно мне поспать с тобой?

– Конечно, милый, – говорю я. Он быстро засыпает, но во сне что-то бормочет и брыкается. Я кладу между нами подушку, чтобы сын не сделал мне больно. Утром у него на лице гнойники.

– У него чечак! – кричит его служанка и пятится.

Прибегает Мангла.

– Надо вас разделить. Ох, надеюсь, у вас в детстве была оспа.

Я не помню. Далип отбивается, не давая себя уносить, и душераздирающе плачет. Наконец я говорю:

– Принесите еще одну постель. Пусть останется тут. Мне все равно, что будет.

За Далипом ухаживает Мангла вместе с двумя служанками, переболевшими оспой. Я забываю о своей боли и сижу у постели сына, держа его за руку. За ним присматривают придворный ваид и помогший мне старый доктор – я взяла его на службу. У них мрачный вид. В горле у Далипа полно волдырей. Жар усиливается. Мальчик бредит. Мы оборачиваем его тело влажными тряпками, чтобы сбить температуру.

В ушах у меня звучат слова Саркара, сказанные много лет назад: «Карма описывает круг и возвращается».

Я убила одного своего ребенка. Может, потому смерть и тянется за другим?

Я молюсь так, как никогда до сих пор не молилась: «Вахе Гуру, накажи меня, но сбереги этого мальчика!»

На то, чтобы гнойники у Далипа лопнули, а раздраженная слизистая начала заживать, уходит две недели. Наконец он садится и хоть что-то ест сам, и голова у меня идет кругом от радости. Или от чего-то еще? На следующий день у меня сильная лихорадка, появляется раздражение на коже, потом волдыри. Я начинаю бредить. Горло у меня распухло. Я едва в состоянии пить воду. Будто во сне, замечаю обеспокоенные лица ваидов и Манглы. Один раз вижу Джавахара – он плачет в дверях. Или это Хира там стоит, заткнув нос ватой, чтобы не заразиться?

Когда все уже потеряли надежду, жар отступает. Я открываю глаза и первым делом спрашиваю:

– Где Далип?

Мангла со слезами целует мне руку и говорит, что он выздоравливает вовсю. Джавахар забрал его в свой хавели и купил ему ручную обезьянку, чтобы мальчик не скучал.

Я с трудом сажусь и прошу зеркало. Мангла пытается меня переубедить, но я настаиваю. Вид у меня ровно настолько безобразный, насколько я и боялась: лицо изможденное, глаза тусклые, на щеках оспины. Служанка уверяет, что найдет специальные масла, чтобы массировать кожу, и все пройдет, но я до странности спокойна. Если потеря красоты – плата за мои грехи, значит, так тому и быть.

Мангла говорит, что Хира и правда приходил проверить, как у меня дела.

– Он тревожился? – В душе пробуждается капелька давно забытого тепла в его адрес.

– Да нет, не особенно. – У нее расстроенный вид. – В дурбаре много всего плохого происходит, моя рани. Возможно, вам надо сначала набраться сил, прежде чем я…

– Рассказывай!

Она начинает с государственных дел. Гулаб и Хира теперь враги. Гулаб забрал себе все поместья убитого Сухета и не заплатил налоги. Когда Джалла послал ему письмо с угрозами, Гулаб воздвиг в Джамму виселицу и насмешливо сообщил, что она для брамина. Хира в гневе послал против него армию. Хитрый Гулаб сдался без боя, а потом покорил солдат, вручив им множество подарков, и убедил перейти на свою сторону. Из плана Хиры ничего не вышло, разве что у него теперь в заложниках в Лахоре Сохан, сын Гулаба.

Интересный поворот – возможно, я как-нибудь смогу это использовать в интересах Далипа. Но Мангла слишком уж расстроена, явно случилось что-то еще.

– Скажи мне, что тебя на самом деле тревожит.

– Похоже, у Джаллы свой человек в нашем доме, – с трудом говорит она. – Он открыто заявил в дурбаре, что вы сделали аборт. Сказал, что такая безнравственная женщина не может быть регентом Пенджаба. Дурбар рассматривает его предложение изгнать вас и передать Далипа Хире.

От потрясения и гнева у меня кружится голова, приходится снова лечь. Служанка многословно извиняется, но я ее благодарю.

– Мне необходимо было об этом узнать. Пошли за Джавахаром и Автаром. Нам надо сражаться.

После долгих споров я решаю завтра утром неожиданно явиться ко двору с двумя ваидами, которые подтвердят, что у меня была оспа. Советники умоляют меня этого не делать: я слишком слаба и у меня может начаться новый приступ болезни. Когда я информирую ваидов, они говорят то же самое. Но я приняла решение.

* * *

Ко двору я являюсь вся в белом, опираясь на Джавахара. Волосы у меня убраны в тугой узел – такая прическа подчеркивает осунувшееся лицо и даже преувеличивает худобу. На мне плотное покрывало. За нами идут врачи. Я с удовольствием отмечаю потрясение на лицах придворных, когда я вхожу, – даже Джалла поражен. Значит, его шпионы не всё знают! На полпути к своему месту я спотыкаюсь и хватаюсь за брата. Никакой игры: я и правда слабее, чем ожидала. Перед глазами у меня на мгновение темнеет, но я собираюсь с силами и усаживаюсь в свое курси.

Вахе Гуру, накажи меня в другой раз. А сейчас, пожалуйста, помоги.

Прежде чем Джалла и Хира успеют что-то сказать, я начинаю. Голос у меня дрожит