Демократия, не оправдавшая надежд - Александр Владимирович Быков

Девушки-медсестры, услышав шум на улице, поспешили укрыться в госпитальных комнатах, они подумали, что туда пьяная братия не пойдет, довольствуется кельями, но ошиблись.

– Я просто так не сдамся, – заметила одна из бывших сестер. – У меня пистолет есть. Мне жених подарил и стрелять научил. Вот.

Она показала подруге небольшой браунинг.

– Смотри, на рукояти буквы вырезаны «В. Я.» Это инициалы его. Виктор Янушкевич.

– Неужто в людей стрелять сможешь?

– А это не люди. Мой Витюша неделю оборону от них держал в Усть-Паденьге, насмотрелся.

Подруги открыли двери в трапезную, служившую госпитальной палатой, нос к носу столкнулись в группой красноармейцев и местных любителей дармовщины.

– У тю-тю, какие кралечки, – присвистнул один солдат, – что это вы тут делаете?

– Мы послушницы, – ответили в один голос бывшие сестры милосердия.

– Врут, – вдруг донеслось из толпы, – я их знаю, обе наши шенкурские, у белых служили в госпитале, с офицериками их кареводились.

– Контра, – завизжал невысокого роста красноармеец, – в расход их.

– Обожди, не торопись, сначала, пущай, отработают свое.

Девушек окружили и подбадривая себя криками стали дергать за одежды.

– Разоблачайся, чего стоишь, не хочешь сама, разденем насильно.

Видя, что спасения нет, одна из медсестер вдруг расправила плечи и громко сказала:

– Хорошо, будь по-вашему, только не все сразу. Кто первый?

– Я! Я! – Заорали солдаты.

– Пусть будет он, – медсестра показала на шенкурского жителя, который узнал девушек.

– А-та-та-а-та-та, вышла кошка за кота, думала за барина, а вышло за татарина! – Дурачась пропел он, расталкивая остальных. – Ну где приляжем? Выбирай, коек много. Раздевайся.

– Сейчас, – спокойно сказала медсестра.

Она сунула руку куда-то в складки монашеского одеяния, достала оттуда подаренный женихом браунинг и выстрелила в лицо шенкурскому жителю.

Солдаты на мгновение опешили.

– Беги! – крикнула медсестра подруге.

Та, подобрав полы, из всех сил бросилась прочь из палаты. Девушка успела выстрелить еще два раза в невысокого красноармейца и долговязого штатского, пришедшего вместе с военными.

– Тварь, – опомнившись, закричали солдаты, и в тот же миг девушку подняли на штыки. Она умерла молча. Тело медсестры опустили на пол и с остервенением стали кромсать на части.

– На, получи, белогвардейская подстилка.

– Ребята, вторую поймали, – крикнули в толпе.

Действительно, подругу медсестры солдаты настигли в конце лестничного проема, сбили с ног, пинали сапогами и, насытившись, повели в зал на расправу.

– Убейте меня, – взмолилась девушка, – сделайте благое дело.

– Не теперь, – ответила озверелая толпа.

Ее насиловали все, кто мог и хотел, сменяя друг друга. Ребятам было весело, подумаешь, еще одна белогвардейская дрянь.

– Ребзя, да она, кажись, все, не дышит, – закончив дело, произнес один из солдат.

– Точно, помёрла! Ну, туда и дорога.

Бывший моряк подобрал пистолет, из которого медсестра убила троих.

– Хорошая вещица, пригодится. Буквы какие-то «В. Я.», ну прямо как у меня – Вася Яковлев. Знатная штучка!

Бывший моряк сунул браунинг в карман.

Бесчинства в монастыре продолжались всю ночь. На удивление, настоятельницу никто не тронул. Она стояла на коленях у себя в келье и молилась.

Услышал ли Всевышний ее молитвы – не известно.

На другой день в город подтянулись красноармейские части, которые по замыслу командования должны были атаковать город с левого фланга, но, вероятно, особенно не спешили. Вслед за ними подошел отряд Солодухина из Кодимы. Они были в окрестностях Шенкурска еще 23 января, вели огонь из дальнобойного орудия, но штурмовать город не торопились.

Пушечный расчет солодухинцев 24 января неудачно обстрелял знаменитый военлет Казаков. В числе раненых из американского госпиталя он благополучно преодолел ночной переход, вскоре присоединился к боевым друзьям на аэродроме Двинского Березника и продолжил сражаться с красными.

Последним в Шенкурск вошел небольшой конный отряд Хаджи-Мурата Дзарахохова. После ранения в битве при Тулгасе, красный горец стал осторожнее, предпочитая не рисковать. Хлопцы в его отряде были под стать командиру, бывшие чины «Дикой дивизии», однополчане ротмистра Берса.

Сам Эристов счастливо избежал участия в Шенкурской операции. После того, как стало известно, что его отряд будет расформирован, он, бросив все, ускакал в Архангельск требовать аудиенцию у Айронсайда. Главнокомандующий в это время находился на передовой, и они разминулись. Зато Берс попал в поле зрения генерал Марушевского, который, получив донесение Смыслова, решил проверить связи казачьего полковника с противником.

26 января Берс был арестован по приказу Марушевского и отдан под суд. Ему вменялись серьезные ошибки в командовании отрядом, трусость и оставление позиций, отсутствие дисциплины и мародерство. Вспомнили августовский эпизод с присвоением казенных денег.

Несмотря на усилия контрразведки, доказать какую-либо связь Берса с противником не удалось.

Его судили и приговором военного суда от 31 марта 1919 года ротмистр Берс был лишен орденов, чинов, званий, дворянского достоинства и приговорен к полутора годам ареста и исправительных работ, которые заменили шестью месяцами тюрьмы.

Отбыв наказание, Эристов снова появился в Архангельске, но приказом генерала Миллера был выслан из района боевых действий.

Тайна ротмистра Берса оказалась не по плечу контрразведке белых. Как ни в чем ни бывало бывший ротмистр через некоторое время возникнет в Париже, где будет вести светскую жизнь, явно будучи не ограничен в средствах. Он женится во второй раз, откроет ресторан под названием «Кунак», где полюбят бывать многие деятели эмиграции. Было ли это место одной из явок советской резидентуры, пока не известно.

Берс любил прогуляться по залу своего заведения в казачьем мундире: черкеске с газырями и папахе, разумеется, в погонах полковника и со всеми наградами. Решение суда Северной области его совершенно не беспокоило.

Умер Андрей Александрович в Париже в 1935 году в возрасте 58 лет. В Советском союзе у него остался сын от первого брака, ставший знаменитым на Урале ученым-археологом. Странная биография для белогвардейского офицера.

Шенкурская операция по-разному была оценена воюющими сторонами.

Генерал Айронсайд в кругу офицеров своего штаба откровенничал, намекая на своего предшественника генерала Пуля:

– Мы были слишком самоуверенны и совершили промах, включив Шенкурск в подвластную нам область. Наше отступление стало большой победой для большевиков.

– Мне кажется, что вы преувеличиваете последствия, – ответил ему один из старших офицеров. – Мы сохранили личный состав, выровняли линию фронта и, хотя понесли некоторые потери по части техники и имущества, но они незначительны на фоне общего театра военных действий.

– Потеря Шенкурска показала большевикам слабость наших сил. Но это еще не все. Крестьяне по всей Северной области убедились в силе большевиков, и это может сказаться для нас в самом ближайшем будущем.

– Я не разделяю вашего пессимизма, господин генерал, – решительно ответил офицер.

– И тем