Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

печали, но то, как шкура обрамляла его лицо, указывало и на гнев. Скорбь расходилась вокруг него, словно волны от камня, брошенного в пруд. Полгода о Дающем Имена и его семействе не было никаких вестей. Теперь все узнают, что случилось. Заслоняющая Солнце отвела Глубокую Воду в запасное типи, где он смог отдохнуть и поесть, пока остальные члены совета собирались в типи Пахаюки. Потом Глубокая Вода присоединился к ним и просидел до поздней ночи среди скорбного плача.

Рассвет всегда рассказывал Разбирающей Дом, что происходит на совете, если только с него не брали клятву молчать. Надуа понадобилось немало времени, чтобы понять это, поскольку она редко слышала, как говорит Рассвет. А вот Разбирающая Дом редко сдерживала язык в своем типи. Но Рассвет все-таки рассказывал. Иногда так тихо, что ей приходилось изо всех сил прислушиваться. Так было и в этот раз. Он дождался, когда к вечерней трапезе соберутся все, включая Черную Птицу, Имя Звезды и Потока, усталых и разбитых после целой ночи скорби. У Надуа на руках было четыре пореза, по два параллельно на каждом предплечье. Она всхлипывала и выла, чувствуя, как к скорби примешиваются угрызения совести и чувство вины. Она порезала руки и теперь держала края порезов раскрытыми, чтобы остались шрамы, которые всегда будут напоминать ей о Сове и Дающем Имена. И о том, что никогда нельзя принимать дружбу как само собой разумеющееся, как это было с Совой.

После ужина, когда семья обычно обменивалась новостями за день, Рассвет пересказал историю Глубокой Воды:

— Глубокая Вода поклялся рассказать о том, что случилось с его семьей, только один раз, в присутствии совета, и больше никогда не повторять. Не задавайте ему вопросов. Три дня после ухода Ос делавший стрелы и его семья очень сильно болели. Их кожа горела огнем, а головы и спины терзала ужасная боль. Потом им стало чуть лучше, и Глубокая Вода решил, что они выздоровеют. Но на лицах, руках и ногах у них и у Глубокой Воды появилась сыпь. Когда сыпь превратилась в язвы, а язвы наполнились гноем, он понял, что это та самая болезнь, которая истребила всех в деревне мертвых. И он сделал то, что сказал ему Стареющий. Хотя каждое движение отдавалось болью, будто ему в глаза втыкают раскаленные острия копий, он таскал в типи камни, чтобы добыть пар. Когда они все полежали в жарком типи, он по одному помог им добраться до реки и окунуться в холодную весеннюю воду.

Тихий голос Рассвета дрогнул, и повисла тишина, прерываемая лишь всхлипами окружающих и доносившимся плачем тех, кто продолжал скорбеть в других частях деревни.

— Вода была не такая холодная, как в горах, но все же холодная. Первым был слепой, его дед. Глубокая Вода говорит, тот умер еще до того, как они вышли из реки. Положив тело деда на берегу, он передохнул. Потом он отнес к реке и обратно в типи мать и тетку. Последней была сестра. Она и умерла последней. Глубокая Вода лежал, не имея сил ни самому пойти к реке, ни похоронить семью. Он говорит, что слышал, как псы и койоты грызлись над телом его деда возле реки, но никак не мог их остановить. Он подполз к выходу из типи и попытался стрелять в них из лука, но до реки было слишком далеко. Да и силы натянуть лук у него не было.

Глубокая Вода сказал, что самым страшным было слышать, как звери дерутся за труп его деда, и лежать рядом с остальной семьей, когда от нее стало пахнуть смертью. Он выпил последнюю воду в типи и принялся петь смертную песнь. Проснулся он уже в типи Большого Лука. Отряд охотников-кайова наткнулся на него и отвез в свой лагерь, зная, что Большой Лук дружит с Осами. Язвы на его лице подсохли, но оставили шрамы, которые вы сегодня видели. Эта болезнь не похожа ни на какую другую. Она съедает лицо еще живого человека.

Он оставался у Большого Лука, пока не набрался сил для путешествия. Тогда он вернулся, чтобы похоронить кости своей семьи. Кости деда ему пришлось разыскивать по всему берегу реки. Он сжег жилища своей семьи — даже свое новое типи — вместе со всеми пожитками. Лошадь ему дал Большой Лук. Долгие месяцы Глубокая Вода провел в странствиях, разыскивая источник, причину болезни.

— Он нашел? — задала Знахарка вопрос, ответ на который желали знать все, кроме Надуа.

— Он уехал далеко на север, севернее земель кайова, на территорию шайенов. Он узнал, что болезнь приходит от белого человека, из тех мест, где тот ведет торговлю. Южные шайены рассказали ему то, что слышали от своих братьев, северных шайенов. К северу от шайенов жило племя манданов. Они ставили свои лагеря рядом с торговыми поселениями белых. Их больше нет. Племени больше нет. Всего племени. — Он умолк на мгновение, давая остальным понять смысл сказанного. — Глубокая Вода говорит, болезнь сводила манданов с ума. Их воины пробивали себе глотки стрелами или рыли себе могилы, а потом стреляли в себя, чтобы упасть в яму. Глубокая Вода не знает, как болезнь пришла в лагерь нашего брата и почему поразила его семью. Думаю, он винит себя и задается вопросом, почему именно он выжил. Трудно жить с таким грузом. Думаю, Глубокая Вода страдает от шрамов, которые нам не видны, от шрамов внутри себя.

— Что решил совет, муж мой?

Рассвет положил руку на пояс и вытащил из ножен свой скальпировочный нож. Он поднял его, и металлическое лезвие блеснуло голубым в отсветах костра.

— Многие поддерживают торговлю с белыми. Никто не хочет возвращаться к кремневым и костяным ножам и каменным топорам. Они говорят, что Глубокая Вода так и не узнал, откуда пришла болезнь на самом деле, что он только слышал об этом от людей, которые слышали это от других.

— А ты что думаешь? — тихо спросила Разбирающая Дом, как обычно приглашая Рассвета высказать собственное мнение — он редко делал это без просьбы, поэтому и не стал бы никогда вождем, хотя вожди с ним советовались.

— Считаю, что Глубокая Вода прав. Нам следует по возможности избегать контактов с белыми. Но он в то же время и ошибается. Мы уже долгие годы торгуем с белыми и испанцами, но впервые столкнулись с этой болезнью. Мы можем торговать с ними, но очень осторожно. Мы должны избегать тех мест, где они многочисленны, и допускать к нам только тех торговцев, с которыми мы