Тиран Рима - Саймон Скэрроу

на что мы можем рассчитывать, - не пустить их во дворец. Мои люди перекроют входы в комплекс. Ты возьмёшь под командование германцев и всех преторианцев, которые ещё здесь остались. Заодно потренируешься перед тем, как тебя возведут в преторианские префекты после всей этой заварухи… если, конечно, выживем.

- То есть не тебя? - прищурился Тигеллин. - Никаких планов занять место Бурра вместо меня?

- Никаких. Я хочу вернуться на свою виллу, и чтобы меня оставили в покое. Можешь считать эту должность своей – и удачи с ней. Но если серьёзно, лучший выход сейчас – как можно скорее освободить Октавию. Это сильно остудит головы тем, кто там вопит на Форуме.

Взгляд Тигеллина потускнел, он отвёл глаза вниз.

- Это уже невозможно.

В груди у Катона будто полыхнул холод.

- Что вы с ней сделали?

- Ничего. Пока ничего. Нерон приказал вывести её из Рима и сопроводить на остров Пандатерия. Я поручил это центуриону Макрину и отобранному отряду преторианцев.

- Макрин? Он ведь из твоих людей, так?

- Я его продвинул, да. Он был мне предан и из тех, кому можно доверить деликатное поручение. Что до Пандатерии – это была идея Поппеи. Она настояла. Убедила Нерона, что пока Октавия в Риме, её сторонники будут использовать арест, чтобы поднимать толпу против него.

Катон покачал головой.

- Ну да, отлично вы придумали. Послушай их – они уже сейчас на взводе. Представь, что будет, когда узнают, что их любимица сослана. Молись, чтобы с ней ничего не случилось по дороге на остров или, когда она туда прибудет. Отвечать будет не только Макрин.

- Она отправлена в ссылку, Катон. Не на казнь. Я клянусь.

- Если она умрёт, толпа разорвёт на куски Нерона, Поппею и всю их свору. Включая тебя.

- Меня нет. Я выживу. Беспокойся лучше о себе, Катон.

- Если Октавия погибнет, я, возможно, буду уже на стороне толпы. Я и мои люди.

Катон дал угрозе осесть в сознании Тигеллина, прежде чем продолжил.

- Хватит терять время. Ты командуешь здесь. Ты – последняя линия обороны императора. Хотя толку от этого будет мало, если толпа прорвётся мимо меня и моих людей. Я займусь внешним периметром. Удачи.

Он развернулся и покинул покои, незамеченный Нероном и Поппеей, которые всё ещё обнимались и шептались, глядя на бушующую массу людей внизу.

Катон спустился во внешний двор, где трибун Марцелл уже выстроил свою когорту за воротами – несколько плотных рядов, а две центурии держал в резерве. По ту сторону ворот и вдоль стен, уходивших вправо и влево, толпа осыпала солдат оскорблениями и насмешками, вперемешку с тем, что могла использовать как метательные снаряды. Большую часть приняли на щиты, но Катон заметил двух человек на ступенях, ведущих во внутренний двор, – им обрабатывали раны на лицах.

- Здесь всё под контролем, господин, - Марцелл отсалютовал. - Эти ублюдки через нас не прорвутся.

- Меня беспокоят не только эти ворота. На этой стороне дворца есть ещё несколько небольших входов и калиток. Сейчас там стоят пара преторианцев и дворцовая прислуга. Найди кого-нибудь, кто хорошо знает планировку, возьми одну из своих центурий из строя, плюс одну из резервных, и распределите их по тем входам.

- Тогда здесь у нас будет дырка в обороне, командир. Когда ждать преторианские когорты?

- Ждать не стоит. Они не придут. Мы одни.

Трибун даже не попытался скрыть удивления.

- Как так? Цезарь же наверняка послал за ними?

- Послал. Только приказ к ним не дошёл. Теперь всё на нас. Если эта толпа пойдёт в атаку и прорвётся внутрь – нам, как и императору, конец.

- Понимаю. Мы с парнями удержим линию. Можете на нас рассчитывать.

- Я знаю. Теперь поставь те две центурии по местам. Если я понадоблюсь – буду с Третьей когортой у зала аудиенций. Если начнётся драка, я буду перебрасывать их туда, где прорыв. Будем надеяться, что эта орава там, снаружи, накричится и разойдётся, выпустив пар.

Трибун кивнул, но было видно: в мирный исход событий он верит ровно столько же, сколько и Катон – то есть нисколько.

- Если на твоём участке что-то изменится – немедленно пришли ко мне человека.

- Слушаюсь, господин.

Катон бросил последний взгляд на перекошенные яростью лица по ту сторону железных ворот и заметил, что град метательных снарядов усилился, пока он говорил с трибуном. Теперь оставалось лишь ждать, когда толпа перейдёт от слов к делу. Он поднялся по ступеням и быстрым шагом направился к задней части дворца, где Лемул велел своим людям подтянуть повозки и выстроить их заслоном за воротами. Катон повторил ему те же приказы, что и Марцеллу, затем повёл резервную когорту в огромный вестибюль у зала аудиенций Нерона, на вершине Палатина. Отсюда их можно было бросить к любой точке периметра максимально быстро.

Когда люди заняли позиции, Катон мысленно прокрутил все приготовления, пытаясь предугадать, что произойдёт, если толпа нападёт. Конечно, в ближнем бою толпа не соперник солдатам – один на один почти-легионеры разнесут их. Но угроза была в другом: если им удастся где-то проломиться до того, как он успеет заткнуть дыру. Пролезет достаточно – и тогда они ринутся во дворец, как в нору. Игра будет проиграна: его люди и прочие защитники окажутся отрезаны. Каждый будет спасаться сам, в лучшем случае успев забaррикадироваться в какой-нибудь комнате, пока толпа не насытится дракой и грабежом.

А дальше – огонь. Стоило кому-нибудь из толпы решить поджечь дворец, и все, кто внутри, сгорят заживо…

Если бы Нерон смог показать толпе, что Октавия жива, и, что он отпустил её – всё можно было бы уладить без крови. «Но», - подумал Катон, - «так же можно было бы попросить у неба Луну».

Другая, не менее острая тревога касалась поведения преторианской гвардии. Чем именно занимается Бурр – или тот, кто сейчас командует лагерем? Преторианцев держали взаперти, будто кто-то ждал, когда толпа выполнит грязную работу, а потом намеревался выйти вперёд и взять власть в свои руки, когда дворец падёт – вместе с Нероном и Поппеей. Катон гадал, не является ли это частью заговора, о котором ему намекнули месяц назад.

Но тогда ведь сам Нерон своими действиями разжёг толпу. Заговорщики такого предсказать не могли. Возможно, они просто пользуются шансом, который сам император невольно бросил им к ногам, так же как могли воспользоваться бурей, чтобы устроить