Далайя - Абай Тынибеков

– Вот наконец и мне довелось повидаться с самим владыкой Хорезма, – шутливо бросил Сантай, гарцуя на красивом коне.

– Похоже, с ним вся его личная гвардия. Интересно, какие они воины? – вглядываясь в ряды противника, вслух довольно спокойно размышлял Руса.

– А вот мы сейчас и увидим, что да как, – подняв на дыбы скакуна, азартно пробасил полководец.

Саки лавиной двинулись на врага.

* * *

Саваш летел на своём быстроногом коне, не понимая, почему все, не послушавшись его, продолжают держаться кучно. Он чувствовал, что его настигают, но ничего уже поделать не мог. Ему стало страшно. Он долго боялся оглянуться, но, всё же преодолев страх, сделал это, бросив взгляд через плечо.

В то, что увидел, он не мог поверить. Десяток сакских воинов, вылетев неожиданно сбоку, вклинился между ним и врагом, на полном скаку выпуская стрелы. Всё происходило очень стремительно. Преследователи с ходу смешались с маленьким отрядом, вставшим на их пути. Завязалась битва.

Проскакав ещё небольшое расстояние, Саваш развернулся, взглянул в последний раз на уходящих вдаль товарищей и погнал коня прямо на врага, желая хоть как-то помочь горстке своих собратьев.

Вражеская сотня охватила саков в плотное кольцо, но пока не могла их одолеть.

Десятник, круша противника, зловеще орал:

– На детей руку подняли! Получайте! Получайте, псы поганые!

Метко выпустив оставшиеся стрелы, Саваш метнул копьё в ближнего всадника, выхватил меч и врезался в самую гущу, отчаянно рубя вражеских воинов налево и направо.

Десятник, увидев его, стал пробиваться к нему.

Сумев немного приблизиться, он прокричал что есть сил:

– Уходи. Быстро.

В тот самый момент, когда Савашу уже казалось, что всё для него закончилось, и он, смертельно уставший, стал прощаться с жизнью, враг вдруг ослабил натиск, разжимая кольцо.

Встряхнув головой, только теперь сквозь звенящий в ушах гул он услышал многоголосый вой, с каким всегда атакуют саки, но на этот раз он был каким-то необычным, довольно слабым.

Саваш взглянул в сторону, откуда он доносился и не поверил своим глазам: весь его отряд, все его товарищи вернулись и ударили по врагу.

* * *

Далайя нещадно гнала своего скакуна.

Десять сотен массагетов мчались за ней, отдаляясь от двинувшихся в эту сторону армий.

Увидев своих детей, сообщивших о приближении врага, узнав самую страшную весть о том, что остальные, ненамного старшие мальчики, вступили в схватку с врагом, она не находила себе места, пока по велению Турпана и Нургала войска не тронулись навстречу хорезмийцам.

Вскоре она уже видела битву и ещё сильнее стала нахлёстывать коня, стремительно приближаясь к сражающимся.

Десятник, весь израненный, продолжал оберегать Саваша, кружась на исходе сил вокруг него, стараясь не подпустить к нему никого.

Силы были неравными. В первой же схватке под копыта лошадей повалились все младшие из детей. Старшие держались лишь чудом, сгрудившись в плотный круг, как и учили их когда-то Фардас, Ремиз и другие наставники. Сакская лава с диким воем налетела на врага, прошла почти на одном дыхании всё и всех и вмиг покончила с остатками вражьей конницы.

Далайя, сокрушив на своём пути нескольких хорезмийцев, подлетела к детям. Те стояли гурьбой, озираясь по сторонам, ещё не веря в своё спасение. Бросив поводья, она спрыгнула на землю, скинула шлем и пошла к ним не сводя с них глаз, даже не смея моргнуть. Увидев её, юные воины стали сползать со своих лошадей на землю, и, коснувшись её, не имея сил держаться на дрожащих ногах, сразу приседали в траву, сплошь липкую от крови. Не дойдя до ближнего из них всего лишь несколько шагов, женщина замерла, в ужасе покачивая головой, не веря тому, что видела.

Массагеты огромным плотным кольцом неподвижно стояли вокруг поля битвы. Она оглянулась. Странный одинокий конь, обходя лежащие тела, приблизился к ней и остановился. На нём сидели два всадника. Тот, что находился спереди, лежал на шее скакуна, безвольно опустив руки, по которым, как и по гриве, сбегали кровавые капли. Второй, крепко обхватив его за пояс правой рукой, полулежал на его спине, упираясь в неё окровавленной головой. На месте его левой руки у самого плеча торчала перерубленная кость с обрывками одежды, кожи и мышц, орошая землю густой тёмной кровью. Далайя повернулась к ним.

Подбежавшие воины стали бережно опускать обоих на землю. Только теперь она узнала первого из всадников. Это был мальчик по имени Саваш. Его тихое дыхание едва прослушивалось. Пальцы руки второго воина с огромным усилием отцепили от пояса юноши. Это был десятник, выхвативший подростка из седла и перетянувший его к себе на скакуна в самый последний момент, не дав ему упасть под копыта. Он не дышал.

Отовсюду, чуть в сторону от сидящих подростков, на чистую траву воины несли тела убитых детей, опуская их на землю в длинный ряд. В живых же их было ровно столько, сколько приняло смерть. Удары мечей взрослых, сильных мужчин не оставляли подросткам шанса на жизнь, и поэтому раненых среди них не было.

Две сакские армии, продвигаясь плотными потоками, на небольшом расстоянии друг от друга, уже обходили с боков поле первого сражения с хорезмийцами.

Верховные правители разводили войска в стороны, выравнивая их в единую линию перед подступающим врагом.

Турпан и Нургал, сойдя с коней, подошли к Далайе.

– Вон там, – Турпан указал рукой подошедшему тысячнику в сторону холма, – разбей лагерь для детей. Пусть отдохнут. Накорми их. Выставь им в охранение три сотни. Вон, в той долине, – он вновь указал рукой в другом направлении, – готовь место для захоронения погибших подростков.

Далайя молчала, невидящим взором уставившись перед собой.

– Может, останешься с ними? – понимая её состояние, он тихо, с почтением обратился к ней.

– Нет. Теперь нет, – встряхнув головой, твёрдо ответила она, распрямив плечи, гордо подняв голову, устремив взгляд в сторону войск.

Турпан внимательней присмотрелся к ней. Без головного убора она выглядела иначе. В ней не было обычной воинственности, к которой он привык. Сейчас перед ним стояла поражённая огромным горем, очень сильно уставшая женщина, на бледном, но, как всегда, красивом лице которой злым и решительным огнём горели умные глаза. Чёрные как смоль локоны её волос сплошь были пронизаны внезапно пробившейся сединой.

Опустив голову, он понимающе кивнул, бесшумно отошёл от неё к ожидавшему всё это время Нургалу, ловко запрыгнул на коня и помчался вместе с ним вперёд.

Уже на полпути каждый из них повернул к своей армии.

Вдали, в широкой ровной степи виднелся