Сесилия - Фанни Берни

мне ваша обворожительность, если бы я прибыл с любым другим предложением! Но вы не можете… Нет, было бы безумием уповать на ваше согласие! Безумие даже желать этого… Для вас, такой благородной, жертва, которую я должен вам предложить…

– Говорите без утайки! И будьте уверены в успехе! Я прямо и открыто заявляю, что пойду на любые жертвы, если только они одобрены миссис Делвил.

Делвил некоторое время молчал, не в силах продолжать. Впервые Сесилия была так откровенна. Но он все еще колебался, и тогда она сама протянула ему руку со словами:

– Что мне еще сделать? Вам довольно такого поручительства?

– Я ни за что не отверг бы его, – воскликнул он, с упоением сжимая ее пальцы, – но скоро вы сами отнимете у меня свою руку, ведь единственное условие, на котором я навсегда смогу завладеть ею, заставит вас расписаться в отказе от врожденного права и наследства. Разве сможете вы пожертвовать всем этим ради меня? Откажетесь ли от состояния своего покойного дядюшки ради человека, которому ради вас не позволили отречься от родового имени? И согласитесь ли стать моей женой, принеся в приданое лишь десять тысяч фунтов отцовского наследства, как если бы вашего дяди никогда не было и вы не были его наследницей?

Для Сесилии это был удар, какого она еще не испытывала, более жестокий, чем все прежние беды. При предложении расстаться с дядюшкиным состоянием, которое, при всей его притягательности, до сих пор доставляло ей одни страдания, ее сердце, совершенно безучастное к богатству, тут же согласилось на это условие. Но при упоминании отцовского наследства, от которого не осталось ни гроша, ее охватил ужас! Она побледнела и невольно отдернула руку. Делвил, задетый ее явным испугом, тут же заключил, что его предложение ей не угодило.

– Простите, сударыня, мне нет оправдания. Я поддался романтическому порыву, но ваше благоразумие остудило его. Я заслужил то унижение, которое испытываю сейчас.

– Так вы не знаете, – слабым голосом произнесла Сесилия, – что я не могу согласиться?

– Не можете и, вероятно, не хотите?

– Нет! Не могу… Отцовского наследства больше нет!

– Невозможно!

– О, это так! И вашему батюшке это отлично известно. Разве он не намекал вам об этом?

– Вот и ужасное подтверждение! – воскликнул Делвил.

– Значит, вы все же слышали об этом?

– О, я счел это гнуснейшей из выдумок!

– Увы! Это бесспорный факт; однако обстоятельства дела вам, возможно, передали в искаженном виде.

– Действительно в искаженном! Мне сказали, что вас застали прячущейся вместе с Белфилдом в задней комнате, что от наследства, доставшегося вам от родителей, ничего не осталось и что еще до совершеннолетия вы имели дело с ростовщиками!.. Все это мне сообщил отец. Поверьте, ему было нелегко заставить меня слушать!

– Однако все, что вам сказали, – правда, хотя…

– Правда? Но я отверг все обвинения в ваш адрес!.. Я собственной честью поклялся опровергнуть каждое утверждение!

– Благородный Делвил! – воскликнула Сесилия, расплакавшись. – Именно этого я и ждала от вас!

– Но почему мисс Беверли плачет? Все эти факты наверняка извращены, так соблаговолите же рассеять тайну!

И Сесилия со всей возможной точностью и ясностью, на какие была способна, поведала, как заняла деньги для мистера Харрела у еврея и почему хотела избежать встречи с его отцом в доме миссис Белфилд. Делвил слушал ее рассказ с каким-то мучительным вниманием и уже восторгался ее поведением, негодовал на то, что с нею так дурно обошлись, сочувствовал ее убыткам, и вся история в целом привела его в восхищение тем, что подтвердила ее безвинность.

В свою очередь молодой человек поведал возлюбленной, каким событиям и обстоятельствам был обязан позволением нанести этот визит. Он собирался не откладывая уехать за границу, но из-за недомогания матери не пожелал покидать страну до тех пор, пока ее здоровье не поправится. Однако этого так и не произошло. Наступила зима, ей явно стало хуже. Он отложил поездку до следующей весны: миссис Делвил хотела, если полегчает, отправиться для лечения на юг Франции, и он намеревался сопровождать ее. Но пока Делвил ухаживал за матушкой, ему на ум пришел некий план: он подумал, насколько счастливее будет, женившись на почти бесприданнице Сесилии, чем на другой, богатой невесте. Когда он посвятил в свой замысел матушку, она слушала его со смешанными чувствами. Прежде миссис Делвил часто заявляла, что, будь Сесилия бедна, против их брака было бы куда меньше возражений, чем при таких условиях наследования. Сын напомнил ей эти ее речи, и, неизменно справедливая, она согласилась. Тем не менее миссис Делвил полагала, что Сесилию, чей доход позволял ей надеяться на самую блестящую партию, едва ли можно будет уговорить на подобную жертву, но ее сын решил попытать счастья, будучи внутренне уверен в успехе. В конце концов он пришел к согласию с матерью, но перед ним встала задача потруднее: переубедить отца, который давно не упоминал имени Сесилии, даже по возвращении из столицы, когда оно обросло надуманными обвинениями. Мистер Делвил считал, что много потеряет в глазах сына, поэтому испортившееся мнение о ней оставил при себе.

Но после нового предложения сына запасенный впрок навет пригодился. Мистер Делвил заявил, что сразу после смерти дяди Сесилия связалась с ростовщиками, и вообще обвинял ее в чудовищном расточительстве, прибавив к тому коварные измышления о ее репутации и приводя в доказательство ее частые визиты к Белфилдам, а главное, тот самый раз, когда ее застали с молодым человеком в задней комнате.

Делвил, слушая это, едва сдержал ярость; убежденный в невиновности Сесилии, он потребовал открыть имя клеветника. Мистер Делвил отказался назвать источник, зато с торжествующим видом согласился дождаться результатов плана, выдвинутого сыном, и дал презрительное обещание больше не возражать против этого брака, если мисс Беверли откажется от дядиного наследства и принесет в приданое отцовское состояние.

– О, я едва ли поверил, – сказал в завершение Делвил, – что отец и в самом деле отлично знает, что это последнее условие невыполнимо! Матушка тоже была убеждена, что он заблуждается. Как она будет потрясена, узнав правду!

– Мне всегда представлялось, что денег у меня больше, чем нужно, и мое состояние не имело в моих глазах большого веса, ведь дядино наследство обеспечило мне пожизненное благоденствие. Если бы я могла предвидеть…

– Так значит, вы приняли бы мое романтическое предложение?

– Разве вы не видели, что я ни минуты не колебалась?

– Так станьте же моей! Мы будем бережливы и расплатимся по нашим закладным; мы будем жить за границей и очистим наши владения от долгов; а я сохраню за собой имя, к