Сесилия - Фанни Берни

ни влечения к преходящим наслаждениям. Поэтому ее выезд, хотя и элегантный, не отличался излишней роскошью, стол был прост, хотя гостеприимен, слуги трудились усердно, но не сбивались с ног, ибо их в доме было довольно.

Часто поступая не так, как обычно поступают молодые богачки, Сесилия все же прилежно старалась не задеть соседей оригинальностью своего поведения. В их кругу она держалась непринужденно, естественно и учтиво. Теперь она день за днем стремилась осуществить план, что когда-то составила для себя, живя у миссис Харрел, однако обнаружила, что выполнить тот пункт, по которому из ее дома следовало изгнать всех пустых и ничтожных людей, можно, только если рассориться с доброй половиной знакомых.

Другой пункт плана – находить утешение в обществе мудрых, добрых и талантливых людей – оказался еще сложнее. Немногие соответствовали этому описанию, и сойтись с ними было очень непросто. Люди способные и притом состоятельные имели столь обширные знакомства, что их редко можно было застать дома; а чтобы зазвать к себе тех, кто был обязан своим весом в обществе одним лишь дарованиям, требовались время и деликатное обхождение.

Наскучив брюзжаньем миссис Харрел, Сесилия мечтала отдохнуть от ее общества и с каждым днем все сильнее желала осуществить эту мечту с помощью Генриетты Белфилд. Чем больше она размышляла об этом желании, тем менее недостижимым оно ей казалось. Миссис Белфилд, поскольку сын ее останется с нею, придется понять, что Сесилия воспринимает Генриетту вовсе не в придачу к нему, а мистеру Делвилу, если он опять возьмется за расспросы, – узнать, что в действительности ее интересует не брат, а сестра. И она отправила Генриетте приглашение, вложив его в письмо к ее матушке. В ответном послании Генриетта выразила бурный восторг и сообщила, что миссис Белфилд недовольна лишь издержками, которые повлечет за собой это путешествие. Поэтому Сесилия отправила в Лондон свою горничную, велев ей сопровождать Генриетту в Суффолк и оплатить ее дорожные расходы. При встрече благодарность восхищенной Генриетты не знала границ. Сесилия раскрыла ей дружеские объятия и поверяла все мысли, кроме мыслей о Делвиле. О последнем Сесилия никогда не упоминала. Навек расставшись с ним, она не помышляла о том, чтобы открыть Генриетте тайну былой любви.

Тем временем мистер Монктон, вернувшийся в Гроув примерно через две недели, с нешуточным беспокойством наблюдал за растущим влиянием Олбани. Щедрые благодеяния Сесилии были у всех на языке. Мистер Монктон с горячностью высказал соседке свое мнение, обрисовав в высшей степени опасные последствия, какими чревато ее поведение, и назвал Олбани безумцем, которого надо избегать.

Сесилия внимала этим увещеваниям без страха и отвечала с величайшей невозмутимостью. Монктон уже утратил влияние над ее разумом: хотя ее подозрения пока не подтвердились, они не исчезли, у дружбы же нет более опасного врага, чем недоверие! Впрочем, девушка поблагодарила его за участие, но заверила, что его тревоги беспочвенны. Ее доходы велики, семьи и родных у нее нет; и она никогда не станет брать взаймы даже на неделю, однако, пока ее имущество свободно от долгов, она вольна распоряжаться им без ограничений. Когда же мистер Монктон намекнул на возможное замужество, Сесилия возразила, что если кто-нибудь не одобрит ее поступков, то и она, в свою очередь, не одобрит такого человека. Случись ей все же выйти замуж, она урежет свои нынешние расходы на благотворительность и при чистых трех тысячах фунтов годового дохода все равно останется достаточно богатой для любого мужчины. Невозмутимая решимость Сесилии как громом поразила мистера Монктона, однако перечить он побоялся. И девушка продолжала щедрой рукой раздавать все, что могла уделить из своих средств, и заботилась лишь о том, чтобы защититься от обмана. Деньги для нее давно утратили ценность. Единственный раз она порадовалась, что обладает ими, когда захотела породниться с Делвилами, но они презрели ее богатство. Убедившись, что деньги не способны подарить ей счастье, она перестала хоть сколько-нибудь считаться с ними.

Так миновала первая зима совершеннолетия Сесилии. Она старалась не сидеть без дела, и ей удалось вернуть себе прежнюю бодрость. Разнообразные труды и заботы почти изгнали из ее сердца печальные мысли.

Глава VIII. Смятение

Пришла весна, стояла прекрасная погода. Однажды утром Сесилия прогуливалась с миссис Харрел и Генриеттой по лужайке перед домом; их позвал к обеду колокольчик, и тут миссис Харрел, оглядывавшаяся вокруг, увидала приближавшегося к ним всадника. Меньше чем через минуту он уже был рядом и, спешившись, отдал лошадь на попечение своего слуги. Дамы были поражены, ибо это оказался не кто иной, как Делвил-младший!

Сесилию охватили изумление и тысяча других чувств; она безотчетно взяла миссис Харрел под руку, словно желая найти опору, а Генриетта, взволнованная не менее, но обрадованная гораздо более, воскликнула:

– Да это же мистер Делвил! – И бросилась ему навстречу.

Он подошел и, запыхавшись от спешки и смятения, учтиво поздоровался с дамами; как только Сесилия оправилась, она тотчас со всей возможной быстротой, по-прежнему опираясь на руку миссис Харрел, поспешила к дому. Торжественное обещание не видеться с бывшим женихом, данное ею миссис Делвил, стояло для нее превыше всего остального, и оттого, что молодой человек без всякого предупреждения вынудил ее нарушить клятву, ее удивление вскоре сменилось досадой.

Когда обе женщины достигли дома, вышел дворецкий, чтобы доложить Сесилии, что обед подан. Тут к ней приблизился Делвил и спросил:

– Могу ли я ненадолго войти, перед тем… или после того, как вы пообедаете?

– Я буду занята весь день, сэр, – ответила она, хотя язык с трудом повиновался ей.

– Надеюсь, вы не откажетесь выслушать меня. Я не могу писать о том, что должен вам сказать…

– И не надо, сэр, ведь я едва ли найду время, чтобы прочесть ваше послание.

Не глядя на него, девушка поклонилась и вошла в дом. Делвил находился в крайнем замешательстве, он не смел последовать за нею. Но когда миссис Харрел, весьма удивленная столь необычным для Сесилии поведением, из вежливости подошла к нему, он пожелал ей всего хорошего, поклонился, вновь оседлал лошадь, и кроткий взгляд мисс Белфилд провожал его, пока он не скрылся из виду.

Присцилла и Генриетта вслед за Сесилией вошли в столовую. Не будь тут миссис Харрел, обед непременно пропал бы. Сесилии, гадавшей, что подвигло Делвила внезапно нарушить их соглашение, было не до еды, и она с трудом заставила себя исполнять за столом обязанности хозяйки. Генриетта, пораженная поведением мисс Беверли и огорченная явной досадой, доставленной Делвилу этим поведением, тоже не могла проглотить ни кусочка. Одна Присцилла, хотя