Сесилия - Фанни Берни

За десертом мисс Белфилд доставили записку, на которую слуга очень ждал ответа. Генриетта, чуждая утонченных манер, хотя по натуре кроткая и обходительная, тут же развернула ее. Только взглянув на листок, она вздрогнула, но покраснела, вся засияла, быстро поднялась с места и, даже не подумав извиниться, выбежала из столовой, чтобы написать ответ. Сесилия, случайно скользнувшая по строкам взглядом, узнала руку Делвила и страшно изумилась. Как только слуги ушли, она попросила миссис Харрел простить ее и удалилась к себе. Сюда через несколько минут к ней явилась Генриетта, лицо которой излучало радость.

– Дорогая мисс Беверли! Мне надо сказать вам такое! Вам нипочем не догадаться. Мне и самой не верится… Но мистер Делвил мне написал! Написал! Эта записка была от него. Я спрятала ее на всякий случай, но сейчас побегу и принесу, чтобы вы сами могли взглянуть.

Она убежала, оставив взволнованную Сесилию, но быстро вернулась с листком бумаги. И Сесилия прочла записку.

Адресовано мисс Белфилд

Мистер Делвил выражает мисс Белфилд свое почтение и просит позволения повидаться с нею на несколько минут после обеда, в любое время, какое ей будет угодно назначить.

– Только подумайте, – в упоении воскликнула Генриетта, – он пожелал говорить со мной! Но скажите, мисс Беверли, как вы полагаете, о чем таком он может со мной говорить?

– Даже представить себе не могу, – ответила Сесилия в чрезвычайном смущении.

– Если и вы не можете, то что уж говорить обо мне! Мне на ум приходит сразу миллион вещей. Конечно, речь не о делах, потому что я ничегошеньки в них не понимаю; и не о брате, потому что тогда он поехал бы в Лондон и повидался с ним у нас дома; и не о моей милой мисс Беверли, потому что тогда он написал бы ей самой; и не о ком-либо еще, потому что я не знаю никого из его друзей.

Так говорила счастливая Генриетта, решая, о ком и о чем он не станет с нею беседовать, пока не остался лишь один возможный предмет для разговора, на который указывали ее желания. Сесилия слушала ее с искренним сочувствием, уверенная, что та обманывается самым жестоким образом.

Вскоре их беседу прервала весть о том, что какой-то джентльмен в гостиной просит позволения поговорить с мисс Белфилд.

– О, мисс Беверли! – вскричала взбудораженная Генриетта. – Что я скажу ему, посоветуйте!

– Это невозможно, дорогая Генриетта, пока я не знаю, о чем он будет с вами говорить!

– Но я догадываюсь, догадываюсь! И совершенно не знаю, что ему ответить! Конечно, я буду вести себя как дурочка… И уж точно опозорюсь!

Мисс Белфилд так и не удалось взять себя в руки, и она спустилась в гостиную, сама не своя от радужных предчувствий. Сесилию же обуревали совсем иные предчувствия. Страх перед новым ударом терзал ее душу. Генриетта вскоре вернулась, но это была уже не та Генриетта – горячности, надежды, трепета как не бывало. Войдя в комнату, она тщетно попыталась улыбнуться и разразилась слезами.

Сесилия слишком легко догадалась о разочаровании, постигшем девушку, чтобы истязать ее расспросами. Она удержалась даже от того, чтобы удовлетворить собственное любопытство вопросами, которые могли унизить подругу. Генриетта оказалась весьма чувствительна к подобной доброте, хотя не знала и половины ее цены; однако прошло немало времени, пока она наконец сумела объяснить: все, чего хотел мистер Делвил, это просить ее сообщить мисс Беверли, что он привез ей послание от миссис Делвил.

– От миссис Делвил? – воскликнула Сесилия, в свою очередь взволновавшись. – Боже милосердный! Как дурно я поступила! Где он сейчас? Куда я могу за ним послать?

– О, сударыня! – промолвила Генриетта, разражаясь новым потоком слез. – Какая я дурочка, что открыла вам свое глупое сердце! Он ведь приехал к вам!.. Конечно, к вам!..

– Нет, вовсе нет! Но я должна, должна с ним увидеться… Где он?

– В гостиной… Ждет ответа…

И Сесилия поспешила к Делвилу с почти столь же радужными предчувствиями, как еще недавно Генриетта.

«О, если миссис Делвил наконец смягчилась, – думала она, – с какой же радостью я оставлю всякую сдержанность и откровенно признаюсь в своем чувстве!»

Делвил встретил ее уже не с той горячностью, как по приезде; он выглядел крайне встревоженным и, даже когда она явилась, не знал, с чего начать. Мисс Беверли молча ждала объяснений. После паузы он наконец промолвил:

– Я осмелился явиться к вам, сударыня, с матушкиного позволения…

– Я ведь не знала, сэр, – с готовностью ответила Сесилия, – что вы приехали от нее, иначе без раздумий последовала бы ее распоряжениям.

– Позвольте спросить: неужели, после такого расставания, после полного отречения от любых притязаний на вас, в котором я поклялся, вы считаете меня вертопрахом и подлецом, который будет продолжать навязываться вам?

– Я нахожу, что поспешила. Мне и в самом деле казалось, что миссис Делвил не одобрила бы подобный визит, но вы удивили меня и потому должны простить за то, что я колебалась.

– Узнаю ту самую мисс Беверли, которую и надеялся здесь застать! – воскликнул воодушевленный Делвил. – Но она и вправду все та же? Я не слишком поторопился? И та история с Белфилдом, о которой я слыхал, – лишь заблуждение? Ложь?

– Если вы будете осыпать меня бесчисленными обвинениями, – улыбнулась Сесилия, – я, наконец, обижусь, что вы задаете мне подобный вопрос.

– Будь это и впрямь вопрос, я не стал бы его задавать; но я не верил ни слову, пока сегодня меня не встревожил ваш твердый отпор. Сейчас вы снизошли до меня, и это придает мне мужества – я расскажу, почему осмелился показаться вам на глаза. Меня позвало в путь отчаяние…

– Перед тем как вы продолжите, сэр, – ответила Сесилия, вновь пугаясь, – дайте мне сказать одну вещь: если намерение, с котором вы сюда прибыли, так же как сам ваш визит, не одобрено миссис Делвил…

– Я ничего не стал бы говорить без ее согласия! Она дала мне позволение, и батюшка также.

– О небеса! Возможно ли это!

И она в порыве изумления и радости стиснула руки.

– Возможно ли это! – в восторге повторил Делвил. – Ах, мисс Беверли! Когда-то вы были моей Сесилией! И вы действительно желаете, чтобы это стало возможно?

– Нет, нет, – воскликнула она, а глаза ее лучились счастьем и надеждою, – я ничего не желаю… Но скажите мне, как же это… Мне любопытно… – прибавила она с улыбкой, – только и всего.

– Какую надежду доставила бы