За гранью. Поместье - Джон Голсуорси

вел в танце ее дочь. – Он моей Би уже все ноги оттоптал, и к тому же вцепился в нее так, словно боится упасть. Святые небеса, ну и увалень! Счастье, что Би не теряет самообладания. Надо будет побеседовать с этим мальчиком. А вот идут Джордж и Элен Беллью. Бедняжка Джордж, рядом с ней он выглядит довольно бледно. А все же он лучше многих. Разве Элен Беллью не прелестна нынче?

Леди Молден поднесла к глазам лорнет с черепаховой рукоятью.

– Пожалуй, но она из тех женщин, в которых прежде всего замечаешь… э-э-э… тело. Она слишком… слишком… понимаете, о чем я? Она выглядит почти как… как француженка!

Миссис Беллью прошла так близко, что подол ее зеленовато-голубого платья прошелестел по туфлям миссис Пендайс и леди Молден. Из складок ткани вырвалось целое благоуханное облако: обе дамы будто угодили в середину цветочной клумбы.

Миссис Пендайс сморщила нос:

– Нет, куда там француженкам. Фигура у нее такая аппетитная.

Леди Молден выдержала многозначительную паузу.

– Она опасная женщина. Вот и Джеймс со мной согласен.

Миссис Пендайс вскинула брови, и было в этом легком мимическом движении нечто презрительное.

– Элен Беллью приходится мне родственницей, пусть и дальней. Ее отец был удивительный человек. Старинная девонширская фамилия. Шеритоны из Бови упомянуты в «Твиздоме». И вообще мне приятно, когда молодежь наслаждается жизнью.

От улыбки в уголках глаз миссис Пендайс наметились «гусиные лапки». Под атласным лифом лавандового оттенка с отделкой из полосок черного бархата сердце нынче билось чаще, чем обыкновенно. Миссис Пендайс вспомнился бал много лет назад; тогда молодой гвардеец Трифейн, товарищ ее детских игр, танцевал с ней почти все танцы; а потом она до зари проплакала у окна в своем будуаре, потому что уже была замужем за Хорасом Пендайсом.

– Обидно за женщин, которые танцуют так, как миссис Беллью. С радостью пригласила бы городских кавалеров, но Хорас об этом и слышать не хочет: в его доме должны быть только сельские жители. Это несправедливо по отношению к барышням. И дело не столько в неуклюжести местных, сколько в их разговорах: первый сбор[41], вчерашняя охота ни лисят[42], завтрашняя охота на фазанов, да фокстерьеры (даром что я сама обожаю собачек), да еще новое поле для гольфа – куда же без него. Поистине временами это меня удручает. – С прежней кроткой улыбкой миссис Пендайс поглядела через открытую дверь в смежную комнату; две тонкие морщинки возникли у нее меж привычно вскинутых, все еще темных бровей. – Такое впечатление, что нынешняя молодежь не умеет веселиться. Мне кажется даже, им веселья и не надо. Они только и ждут, что завтрашнего утра, когда можно будет отправиться в лес и убить живое существо. И Би такая же, как остальные!

Миссис Пендайс не сгущала краски. Гости, что съехались в Уорстед-Скейнс после Ратлендширского гандикапа, были сплошь деревенские жители – начиная с достопочтенной Гертруды Уинлоу (она кружилась в танце подобно слегка подкрашенному изваянию) и заканчивая молодым Тарпом, обладателем свежих щек и белокурой, абсолютно круглой головы (Тарп танцевал – будто верхом продирался сквозь чащобу). В эркере пожилой лорд Куорримен, хозяин Гаддесдона, вел беседу с сэром Джеймсом Молденом и преподобным Хасселом Бартером.

– Ваш супруг и лорд Куорримен говорят о браконьерах, – заметила миссис Пендайс. – Это видно по их жестикуляции. Поневоле станешь сочувствовать браконьерам.

Леди Молден опустила лорнет.

– Джеймс к ним абсолютно справедлив, – сказала она. – Браконьерство – это гадко. А чем отвратительнее преступление, тем важнее ему препятствовать. Карать тех, кто ворует хлеб или репу, нелегко, но необходимо. Но чтобы я прониклась жалостью к браконьерам? Никогда! Слишком многие из них занимаются этим делом из одного только азарта!

– Теперь она вальсирует с капитаном Мейдью, – говорила, не слушая, миссис Пендайс. – Вот кто отличный танцор. Как эти двое чувствуют друг друга! И они явно счастливы! Обожаю, когда людям весело! В мире столько лишних горестей и страданий. Мне кажется, будь мы все снисходительнее друг к другу, зло вовсе не зародилось бы.

Леди Молден отреагировала колючим взглядом и поджатием губ. Но миссис Пендайс – урожденная Тоттеридж – продолжала улыбаться, ибо появилась на свет неуязвимой для осуждения со стороны соседей.

– Элен Беллью, – произнесла она, – была премиленькой девчушкой. Ее дед приходился двоюродным братом моей матушке; кем же тогда она приходится мне? Неважно. Мой двоюродный брат, Грегори Виджел – тот, который из гэмпширских Виджелов, – ее троюродный брат. Вы с ним знакомы?

– Грегори Виджел? Это у которого целая шапка седеющих волос? – уточнила леди Молден. – Да, я общалась с ним по делам ОСЖД.

Миссис Пендайс мысленно кружилась в танце.

– Он такой хороший человек! Как вы сказали – по делам чего?

Леди Молден сверкнула взглядом:

– Общества спасения женщин и детей, разумеется. Полагаю, вы о нем слышали.

Миссис Пендайс удерживала улыбку.

– Ах да, это прекрасно! До чего же она хорошо сложена! Приятно видеть такую фигуру; я даже завидую подобным женщинам – им не грозит увядание. Говорите, Общество перерождения женщин? Вот Грегори – он в этом разбирается. Только ему не везет – вы замечали? Минувшей весной он пытался помочь одной женщине; думаю, она была пьющая.

– Они все пьющие, – изрекла леди Молден. – Пьянство – бич нашего времени.

Миссис Пендайс нахмурилась.

– Почти все мужчины в роду Тоттериджей, – заговорила она, – злоупотребляли спиртным, что пагубно сказывалось на их здоровье. Вы знаете Джаспера Беллью?

– Нет.

– Он тоже пьет, к несчастью. Однажды он ужинал у нас, и приехал, кажется, уже будучи под хмельком. Он вел меня к столу и прямо-таки сверлил своими маленькими глазками. А по дороге домой угодил на своей двуколке в канаву – такое случается сплошь и рядом. Ужасно жаль, ведь он человек интересный. Хорас его не выносит.

Стихла музыка вальса. Леди Молден поднесла к глазам лорнет. Джордж и миссис Беллью вышли из зала для танцев. Они находились вне пределов слышимости, но миссис Беллью обмахивалась веером так интенсивно, что поднятый ею ветер коснулся валика волос надо лбом леди Молден, а также ее верхней губы.

– Почему она живет отдельно от мужа? – вдруг спросила леди Молден.

Миссис Пендайс подняла брови. «Вы позволили себе задать вопрос, который воспитанная женщина оставит без ответа?» – как бы изумилась она, и румянец залил ей щеки.

Леди Молден передернуло, как бы против воли – будто прорвались некие шлюзы ее души – она выпалила:

– Одного взгляда на нее достаточно, чтобы понять, как она опасна!

Миссис Пендайс залилась краской совсем по-девичьи.

– Все мужчины поголовно, – наставительно заговорила она, – без ума от Элен Беллью, потому