Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин

воде крутые волны с белыми гребешками, срывал с тальников листья, и они летели по воздуху, крутясь и раскачиваясь, словно перья. Мелкий дождь то моросил размеренно и неторопливо, то его струи вдруг закручивались порывом ветра и обрушивались на землю потоками воды. День был не самый благоприятный для полетов, и Казаркин даже думал, что лучше бы вертолет сегодня не прилетал. Но он также знал и обязательность Цыбина. Если командир авиаотряда сказал, что пришлет вертолет, значит, тот прилетит обязательно.

Вместе со своим шофером Мишей Пряслиным он уложил в мешки добытую за неделю рыбу, упаковал сплавную сеть, резиновую лодку, спальные принадлежности. Оставил только палатку — на холодном дожде ждать вертолет было неуютно. Вместе с Мишей они сидели в ней, слушали шум дождя и ветра, пытаясь различить в них далекий гул воздушной машины. Ждали долго. Стрекочущий гул раздался только к вечеру.

Они вылезли наружу и, напрягая глаза, стали искать в небе стрекочущую точку. Вертолет шел на посадку с противоположного берега протоки. Садиться здесь и в хорошую погоду было трудно. Песчаный откос — не более десяти метров шириной, за ним стеной поднимался яр. Зацепи его лопастью — и вертолету каюк. А сегодня еще сильный боковой ветер. Но Кондратьев опытный летчик, налетавший тысячи часов, и Казаркин не сомневался, что он посадит машину безукоризненно. Кондратьев привозил его сюда в разную погоду и ни разу не жаловался на условия посадки.

Николай Афанасьевич видел, как машина спустилась к самой воде, прошла над протокой, начала разворачиваться против ветра, чтобы сесть. И вдруг как будто оборвалась невидимая нить — вертолет рухнул вниз, раздался страшный всплеск, водяные брызги поднялись на несколько метров, и машина, заваливаясь набок, стала погружаться в воду. Казаркину показалось, что перед крушением он увидел, как от лопастей оторвалось и улетело к середине реки что-то черное. А может, ничего не улетело, может, действительно только показалось. Когда случаются такие неожиданности, нельзя ручаться ни за зрение, ни за слух.

Первой мыслью Казаркина было сорваться с обрыва и лететь к воде, чтобы успеть спасти летчиков. Но когда брызги улеглись и вертолет встал колесами на дно, оказалось, что он ушел в воду только наполовину. Мало того, течение развернуло его, и хвост машины завис над песчаной косой. Пилоты через форточки выбрались наружу, за ними вылез бортмеханик. Николаю Афанасьевичу радоваться бы тому, что люди остались живы, а он оцепенел от страха. Если бы вертолет рухнул на середине реки и пилоты погибли, Казаркин не имел бы к этому никакого отношения. Все было бы списано на экипаж. А теперь бог знает чем все может кончиться...

Командир экипажа Кондратьев вышел на берег, не обращая внимания на то, что с его одежды стекала вода, сел на песок и тупо уставился на свою чудо-машину, которая в один миг стала грудой безжизненного металла. Второй пилот Николай Захряпин и бортмеханик Сергей Рагулин встали рядом. Миша Пряслин в один миг оказался около них, а Николай Афанасьевич все еще стоял на яру и не мог прийти в себя. Одна мысль о том, что в официальных бумагах об аварии будет фигурировать его фамилия, приводила Казаркина в отчаяние. Надо было что-то предпринимать.

Николай Афанасьевич спустился к воде, пытаясь подойти к вертолету.

— Иди сюда, — крикнул он Кондратьеву.

Кондратьев не пошевелился, он еще не пришел в себя. А мысль Николая Афанасьевича начала работать четко и ясно. Чтобы избежать неприятностей, надо побыстрее убраться отсюда. Сделать так, чтобы тебя здесь как будто и не было. Для этого необходимо вызвать другой вертолет или остановить проплывающий мимо катер. Но катера по Юринской протоке не ходили, они шли главным руслом Оби. Значит, надо немедленно связаться с Цыбиным, пусть думает, как выпутаться из неприятной ситуации. Ведь он тоже оказался причастным к ней.

Казаркин подошел к Кондратьеву, тряхнул его за плечо:

— Вставай, Саша. Надо же что-то делать.

Кондратьев встал, мотнул головой и поморщился:

— Что же теперь будет? Ничего не могу понять.

— О том, что будет, поговорим позже, — сказал Казаркин. — А сейчас лезь в вертолет и докладывай Цыбину. Пусть летит сюда.

— Я попробую связаться с диспетчерской, — вызвался Захряпин. Разделся до трусов, прошел по воде к вертолету, залез в кабину.

Казаркин видел, как он достал из воды наушники, потряс ими и надел на голову. Затем нагнулся к панели управления и начал щелкать тумблерами. Диспетчерская, по всей видимости, молчала. Минуты через две Захряпин вылез из вертолета, выбрался на мель и, высоко поднимая над водой ноги, вышел на берег.

— Связи нет, — сказал он Кондратьеву. — В кабине по колено воды.

Ветер немного утих, но мелкий надоедливый дождь продолжал моросить. Промокшие пилоты замерзли. Кондратьева начал бить озноб.

— Пойдемте к палатке, разведем костер, — предложил Казаркин. — Куковать нам придется долго.

Развели костер, пилоты, отогревшись, пришли в себя и начали искать причину аварии. Версий выдвигали много, но на чем-то определенном так и не сошлись.

Часа через два с той стороны, где протока делала крутой поворот, послышался гул самолета. Все повернули головы на его звук. Из-за деревьев показался АН-2. Пилоты «аннушки» сразу заметили вертолет. Они сделали над ним круг и взяли курс на Андреевское. Поздно ночью к месту аварии на катере приплыли председатель райисполкома Снетков и командир авиаотряда Цыбин. Настроение и у них, и у тех, за кем они приехали, было мрачным. Цыбин поначалу набросился на Кондратьева, обвиняя его в аварии, потом остыл. На катере об этом почти не говорили. Уже перед Андреевским Цыбин сказал пилотам, чтобы завтра утром каждый из них отдельно написал рапорт о происшедшем. С Казаркиным они договорились встретиться позже.

Встретились они у Николая Афанасьевича дома. Сели за стол друг против друга, как шахматисты, и начали обсуждать ситуацию. Казаркин поставил на стол пепельницу, достал из пачки сигарету и, покачав головой, сказал:

— Надо же такому случиться…

Мысленно он уже перебрал несколько вариантов объяснений, оправдывавших его присутствие на месте падения вертолета, но ни один из них не устраивал до конца. Самым убедительным было бы то, что Николай Афанасьевич приплыл на катере к месту падения вместе со Снетковым и Цыбиным. Но тогда надо было объяснить, почему вертолетчики оказались на Юринской протоке. Сам Николай Афанасьевич сделать это не мог, на этот вопрос должен был отвечать Цыбин. Казаркин прикурил сигарету и посмотрел на него.

— Авария, Николай Афанасьевич, нас не касается, — сказал