Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин

только мужу и уже никогда не изменит ему. Второй раз подобной глупости она не совершит ни при каких обстоятельствах. Таня еще раз поцеловала Андрея. Он повернулся на спину, положил ее голову на свое плечо, обнял и поцеловал в щеку.

— Если бы ты знала, как мне тяжело без тебя, — сказал он.

— Так же, как мне, — вздохнула Таня.

Она провела щекой по его гладкому упругому плечу. Ей было приятно ощущать его силу и нежность.

— Скажи, Андрюша, а самолеты АН-2 тоже падают? — спросила Таня.

Он прижал ее к себе и произнес:

— Не задавай глупых вопросов. Давай спать.

Утром Таня пошла не в редакцию, а в аэропорт. Она не находила себе места, не зная, что случилось с экипажем упавшего вертолета. Андрей отговаривал ее. Он понимал, что в авиаотряде сейчас не до Тани. Даже если с экипажем все в порядке, пока не закончится разборка злополучного полета, никто с журналистом говорить не будет. Но Таня настояла.

— Я же ни о чем другом думать не могу, — сказала она. — Будут говорить, не будут — мне это не важно. Главное, узнать, что с экипажем.

Обычно они с Андреем ходили под ручку. Для такой ходьбы нужны такие же слаженные движения, как в солдатском строю. Мужской шаг всегда шире женского и приспособиться к нему не так-то легко. Таня приспособилась. Но сегодня Андрей взял такой темп, что Таня едва поспевала за ним. Наконец она не выдержала и сказала:

— Сбавь обороты, иначе мы врежемся в какой-нибудь столб.

Андрей замедлил шаг, тем более что они уже подходили к зданию аэропорта. У входа в пилотскую комнату стояли несколько летчиков. Они курили и о чем-то разговаривали. До Андрея донесся густой, рокочущий бас командира МИ-4 Миши Шустова. Потом раздался хохот. Миша Шустов был большим любителем анекдотов и умел красочно рассказывать их. По всей видимости, летчики смеялись над анекдотом. У Андрея отлегло от сердца: если бы с экипажем Кондратьева случилась беда, летчики не шутили бы так весело.

Андрей подошел к пилотам, поздоровался со всеми за руку. Таня стояла чуть в стороне, чтобы не привлекать внимание.

— Что с экипажем? — спросил Андрей, кивнув в сторону вертолетной стоянки. Одно место там было пустым.

— Сидят у Цыбина, пишут рапорт, — ответил Шустов и посмотрел на Таню. Летчики не любили разговаривать о своих делах при посторонних. Даже если это были жены.

— А что случилось-то? — спросил Андрей.

— Сами не знают. Шли на посадку, и у самого берега вертолет просел.

— Они же летели с буровой. При чем здесь берег? — удивился Андрей.

— Казаркина с рыбалки забирали, — сказал Шустов.

— И что теперь будет с ребятами? — спросила Таня, шагнув к пилотам.

Шустов отступил чуть в сторону, освобождая для нее место в круге.

— Из авиации спишут стопроцентно, — сказал Шустов. — А что будет дальше, скажет комиссия. В лучшем случае — выплачивать за вертолет, в худшем — посадят.

Таня попыталась прикинуть, сколько стоит вертолет, но не могла представить даже приблизительную цену. Знала одно: вертолет не автомобиль, денег он стоит сумасшедших. Поэтому спросила:

— А если выплачивать, то сколько?

Пилоты усмехнулись. Шустов загнул пальцы сначала на одной руке, потом на другой и сказал:

— Как минимум полжизни.

— А Казаркин? — спросила Таня.

— А что Казаркин? — удивился Шустов. — С Казаркина, как с гуся вода.

— Но так же нельзя, — искренне возмутилась Таня. — Кондратьев наверняка летел по прямому указанию Казаркина, а теперь выходит, что Казаркин здесь ни при чем.

— А ты попробуй докажи, что ему приказали... — Шустов посмотрел на небо и произнес: — Вы как хотите, а мне пора к медичке. Мне сегодня летать да летать.

Андрей взял Таню за локоть, притянул к себе и тихо сказал:

— Иди домой. Главное узнала, больше тебе никто ничего не скажет.

Летчики пошли в пилотскую. Таня проводила их взглядом, но не двинулась, а продолжала стоять. Главное она действительно узнала: экипаж остался жив. Но в голове крутилась навязчивая мысль: что же будет с ним дальше? Причину аварии установят, виновных потянут к ответственности. Но кто виновен — Казаркин или экипаж? Она понимала, что от ответа на этот вопрос зависит дальнейшая судьба пилотов.

Таня медленно двинулась в сторону редакции. Но, едва завернув за угол, столкнулась с женой Кондратьева Людмилой. Та шла, низко опустив голову, и ничего не видела перед собой. Татьяна остановила ее.

— Ты куда?

— Как куда? — удивилась Людмила. — К Саше. Его же под суд могут отдать. Что я буду делать с двумя ребятишками?

— Расскажи мне, что случилось, — попросила Таня.

— Да я и сама не знаю, — Людмила отвернулась и заплакала. — Знаю только, что послали забрать Казаркина с рыбалки.

Она громко всхлипнула и торопливо, почти бегом, направилась к видневшемуся зданию аэропорта. Таня проводила ее взглядом, прекрасно понимая, какая угроза нависла над экипажем…

В коридоре редакции Таня неожиданно столкнулась с Тутышкиным. Он остановился, посмотрел на нее сквозь толстые стекла очков и спросил:

— Ты чего такая хмурая?

— Откуда вы взяли? — произнесла Таня и попыталась улыбнуться, но улыбка вышла искусственно-наигранной, как на театральной маске.

— Зайди ко мне, — сказал Тутышкин.

Таня прошла. Матвей Серафимович сел за стол, поднял на нее глаза, сказал:

— Садись. Чего стоишь? Ты же не на экзаменах.

Таня села. Приглашение означало, что разговор будет долгий и, по возможности, душевный. Она хорошо изучила своего редактора: когда тому требовалось, чтобы сотрудник принял его точку зрения, он усаживал его перед собой и начинал разговор отеческим тоном. Вот и сейчас он посмотрел на Таню таким взглядом, словно погладил, и спросил:

— Ты случайно не захворала? Вид у тебя усталый.

— Да нет, Матвей Серафимович, все нормально...

— Из-за вертолета переживаешь? Что летчики-то говорят? Муж тебе, наверное, рассказывал.

Матвей Серафимович все рассчитал очень точно. И тон выбрал самый правильный. Таня не могла не знать об аварии. Мало того, она узнала о ней раньше других. И причину могла знать самую верную. Пилоты наверняка уже все обсудили между собой. Тутышкину было важно знать, что они думают и что собираются предпринять.

— А что могут говорить пилоты? — Таня пожала плечами. — Комиссия все выяснит, тогда и будут делать выводы.

—