Черное ожерелье - Шерхан Муртазаев

Золотой жук прожужжал мимо и ударился в горящую фару. В световом столбе кружились мушки, мошки, мотыльки. Звенели комары. Лягушки, перебивая друг друга, пробовали голоса перед вечерним концертом. «Должно быть, места здесь влажные, близкие к воде», — подумала Марзия. На ее ногу сел комар, но она не стала наклоняться, чтобы прихлопнуть его. Стараясь проделать это незаметно, она почесала укушенное место другой ногой. «Надо будет в брюках ходить, здесь в юбке много не наработаешь».

Пожилой человек запалил лучину и стал разжигать огонь. Поставил чай.

— Молодец, Таласбай, отлично придумал, старик! — заорал долговязый Аманкул.

Неуместными и грубыми показались Марзии его слова, обращенные к человеку, который по возрасту явно годился ему в отцы.

Тонкие прутики трещали в огне и брызгались золотыми искрами, которые, казалось, хотели прожечь темноту, но гасли, оставив белесый дымок, исчезали, умирали.

Фары наконец выключили, и тьма в той стороне стала особенно густой, черной, непроглядной, какой-то живой и пугающей. Теперь вся летающая братия — мушки, комары, мотыльки, жучки — устремилась к костру. Одних отпугнул едкий дым, другие падали в огонь с обгоревшими крыльями. Остальные кружили вокруг него, над кипящим чайником, привешенным к треноге. Но это был не холодный свет фар, к которому они густо лепились, а горячий, живой, злой огонь, и не было им покоя, и бились, и кружились насекомые в неистовой смертельной пляске.

Пить чай сели впятером на открытом воздухе. Над входом в большую палатку повесили фонарь. Единственный граненый стакан уступили Марзии. Остальные пили, обжигаясь, из больших кружек, шумно дуя на чай. Аманкул все время поглядывал на Тимофея Петровича, не решаясь о чем-то напомнить. Начальник заметил эти взгляды, вздохнул и сказал:

— Ладно! Последняя будет. Привез я только одну бутылку. После нее, запомните, сухой закон до тех пор, пока не переедем отсюда. Баста!

— В честь приезда барышни, — заулыбался Аманкул.

Забулькала водка, разливаемая по кружкам, в которых только что был чай.

— А сестренке? — вскинулся Аманкул.

— Я не пью! Что вы! — испугалась Марзия. В ее голосе было такое удивление, что все заулыбались: «Разве вы не знаете, что я не пью? Об этом весь мир должен знать!»

— Ради знакомства можно! — продолжал настаивать Аманкул.

— Нет, — отрезал Тимофей Петрович, — Марзии не наливать!

— Пейте из стакана, — сказала Марзия, готовясь выплеснуть остатки чая.

Но Аманкул остановил ее:

— Нет, сестренка, из кружек вкусней. Давай хоть чаем чокнемся. — И он протянул к ней свою кружку.

Старик Таласбай не вылил чай из своей кружки. «Праведный старик, правильный», — подумала о нем девушка. Трое разделили содержимое бутылки, выпили, вытерли губы кулаками и продолжали сидеть как ни в чем не бывало. Что пол-литра на троих!

Через некоторое время Адиль взял гитару и начал что-то наигрывать. Сначала бренчание раздражало, но вот стала пробиваться мелодия, мягкая, нежная, молящая, не таящаяся в ночи, а созвучная ей. Она почти стлалась над землей, пока не взлетала высоко вверх и не замирала там, трепеща крыльями.

Молчали. Тучи вроде стали расходиться. Хмурились, грозились, да не пролились дождем. Стали проглядывать редкие звезды.

Тимофей Петрович ковырял щепкой в зубах и обдумывал завтрашние дела: «Так… Завтра следует заменить у второй бурильной машины сломавшийся бур. А может, закалить его? Буров не хватает, ломаются самые крепкие зубья. Камень, что ни говори, кругом. Если так и дальше пойдет, то мы уже теперь съедим все отпущенные на разведку средства. Съедим за счет ненайденной руды. Так… Нужно выяснить размеры клада, охраняемого каменной пастью, а потом потихоньку передвигаться к Кокжону. Зимой снова будем бродить в окрестностях старого зимовья Нартас. Дрова следует заготовить. Позаботиться о зимней одежде. Да… Пройдет еще одно лето. Каратау забирает годы, глотает дни за днями. А лета уже поджимают. Перебраться бы в город, как Безруков, и начать писать книги. Да только не справиться с писанием. Нет таких способностей. Или найти покой старым костям где-нибудь в тихой долине у самых гор, как сделал отец этой девушки, друг Ахан? Индюков разводить… Кстати, девушке нужна будет особая одежда, женская. Ее платьишки да юбчонки не годятся для человека, который целые дни по горам, по камням лазает. Мошка заест. А может, и волки… Может, зря я эту козочку привез да пустил пастись между двух волков? Голодные хищники, черт бы их побрал! Не о старике речь, он молитвы читает, намазы делает. А впрочем, я же здесь, послежу, чтобы не обижали».

Горький сок арчи попал в горло. Он откашлялся и сплюнул.

Аманкул курит, закрыв глаза. «Проклятый скряга! Один пузырек и привез. Денег не хватило, что ли? Пачками получает и куда только девает башли? Или готовится уйти на пенсию и откладывает на книжку? Станет уходить, а меня на свое место и не порекомендует. Скупой! Ну и черт с ним! Не очень нуждаемся! Если Жарас слово сдержит, то найдется и для меня теплое местечко на руднике Нартас. Надоело по камням ноги бить, в жару и стужу по горам бродить да спать под открытым небом. Чужой не пожалеет, свой не убьет, хоть и может избить до полусмерти, спихнуть ногами в грязный овраг. Впрочем, зачастую родичи именно так и поступают. Ай, да ладно! Дай бог здоровья Жарасу! Будет он жив, и мы не пропадем. Что делать, ему тоже приходится не легко. Видно, не может удобный момент выбрать. Мне бы только кончиком ногтя зацепиться за рудник, а там посмотрим… Мне бы только должность с машиной. А здесь… Ни семьи, ни дома, жрешь всякую гадость. Тимофей на свое место вот этого пьяницу предложит. А чем он лучше меня? На гитаре умеет бренчать — и только. Ишь как приклеился к инструменту, к деревяшке своей. Да и дергает нынче по-другому. Глаз с этой малявки не сводит, улыбается ей. Ну, да мы еще посмотрим! От Аманкула трудно спастись всяким ярочкам-козочкам, коли он на них глаз положил. Не ангел, поди, раз своими ножками притопала от мамы-папы в такое богом забытое место. Даже если кто и гнал или в поводу вел, все равно не место здесь для девичьих ножек. Видно, черт пригнал от людей грешок скрыть. Может, и к лучшему, что она приехала. Чем в редкие случаи в город ездить к той вдовушке, лучше найти себе под боком забаву для сугрева. Ну, хоть и пожалел денег на выпивку, так хоть за то, что девку привез, спасибо. Может, почуял Тимофей, что надоело нам свои холодные колени