Вношу ясность - Фрэн Лебовиц

как лучшие частные школы, фитнес-центры, секретарские комнаты в офисах и универмаг Henri Bendel’s. Жертвовательница входит в специально отведенную комнату, ложится на надувную кушетку в чехле из искусственной замши и вытягивает руки. Волонтерша аккуратно обрезает ногти с трех пальцев на каждой руке (больше трех – небезопасно, меньше – скупость), а затем протягивает жертвовательнице стакан разведенного желатина «Нокс» для восстановления сил. Ногти кладут в стерилизованные контейнеры и без промедления доставляют в банк ногтей. Следующий этап – сортировка.

Группа «О» – овальные

Группа «З» – заостренные

Группа «К» – (слегка) кривоватые

Резус отрицательный – срезаны в день, когда жертвовательница всем вокруг перечит

И вот в салон поступает пациентка с поломкой ногтя. Бригада самоотверженных маникюрш подбирает донорские ногти подходящей группы и виртуозно проводит пересадку. Правда, донорских ногтей часто не хватает, многие пациентки ждут материал своей группы несколько дней. Конечно, проблему стараются решить. Когда объявляется ежегодная кампания по сбору ногтей, волонтеры носятся по всему городу, уговаривая эгоисток, которые отказываются жертвовать ногти при жизни, принести их в дар после смерти. Если девушка соглашается, она должна носить при себе специальную карточку с просьбой в случае ее кончины обрезать ногти и отдать их нуждающимся в реставрации маникюра. Если такая девушка гибнет в аварии, а ее ногти чудом остаются невредимы, маникюрша выезжает на место трагедии, и операция совершается с должным почтением, но без промедления.

Порой есть две пациентки с ногтями одной и той же группы, а подходящий ноготь имеется в банке в единственном экземпляре. В таких случаях ноготь справедливо отдать той, кто щедрее на чаевые, но изредка обе девушки в этом смысле равны. Тогда девушки предстают перед комиссией, официально именуемой Абразив-Трибунал. В Абразив-Трибунале заседают четыре эксперта: парикмахер, метрдотель, швейцар и Другая Женщина. Члены трибунала задают девушкам нижеследующие вопросы по существу дела:

1. Куда вы идете сегодня вечером?

2. С кем?

3. В чем?

Затем девушек просят удалиться, и судьи совещаются. В большинстве случаев они выносят решение на основании ответов на вышеприведенные вопросы, но изредка заходят в тупик. Тогда девушки могут обратиться в Апелляционный суд. В Апелляционном суде председательствуют неуравновешенный фотограф и деспотичный редактор модного журнала. Апелляционный суд верит глазам, а не словам и выносит положительные решения исключительно на основании цвета лака. Решения Апелляционного суда не подлежат обжалованию. Правда, недавно всплыло, что судьи присудили ноготь девушке, проживающей на одной из Западных Семидесятых улиц, а не жительнице Бикман-плейс. Когда этот вердикт был отменен, судьи облегченно выдохнули, что вполне логично: они тоже непоколебимо верят в старую мудрость: «Успех живет по успешным адресам».

Электронные часы и карманные калькуляторы портят молодежь

Кое в чем я была развита не по годам. Мой взгляд сызмальства был исполнен многозначительности, и, бесспорно, я первой из моих ровесников в нашем квартале употребила в полном предложении слово «недомогание». И все же мое детство было не столь беззаботным, как можно было бы предположить по вышеприведенным фактам. Свистела я на троечку, а к хомячкам по сей день неспособна проявить даже элементарную гуманность. Но уже тогда я, как и сегодня, не пасовала перед серьезными проблемами. А проблемы ерундовые, наоборот, доводили меня до слез. Да и сегодня доводят.

Определять время по часам я выучилась девяти лет. Для овладения этим искусством возраст нестандартно почтенный. Нормальный, пожалуй, разве что для жителей Южной Калифорнии.

Родители резонно беспокоились за меня, прозорливо предвидя: ребенку, который так метко и выразительно перечит старшим, однажды понадобится адвокат с почасовой оплатой. Вдобавок их бесконечная мудрость подсказывала, что в счете вряд ли будет написано: «Консультация по поводу договора с литагентом – 150 долларов США. Один час и еще половина часа. С «длинная стрелка на двенадцати, короткая стрелка на трех» до «короткая стрелка на четырех, длинная стрелка на шести»».

Переживая за мое будущее, они всеми правдами и неправдами пытались втиснуть в мою голову знания, которые отказывались в ней укладываться. Каждый вечер я сидела за кухонным столом и рассматривала невероятное скопище циферблатов – из овсяного печенья, из крышек от банок из-под арахисового масла или просто разноцветные бумажные кружочки с надписями фломастером. Родители занимались со мной посменно, сначала отец, потом мать, – так сказать, сдавали друг другу вахту. Они были прилежны, терпеливы и добры, я кивала и притворялась, что внимательно слушаю, а сама злилась на несправедливый мир, где у нас не бывает Рождества, но зачем-то есть Время. Дни шли, с моим невежеством не было сладу, и родители уже подумывали либо сдавать меня напрокат кому-нибудь, кто хочет развлечь своих гостей, либо выменять меня на чьего-нибудь ребенка, которому не дается что-нибудь другое, потому что смотреть больше не могли на все круглое и плоское.

Вмешались внешние силы – моя тетя вызвалась помочь, взяв меня к себе на неделю, на все зимние каникулы. Меня доставили в Покипси, где попеременно пытались подкупить бананово-молочными коктейлями и мучили циферблатами из бумажных тарелок, круглых декоративных подушечек и перевернутых сковородок. Неделю спустя меня вернули родителям: существо, которое еще недавно было ребенком, существо, которое так и не научилось определять время, зато не могло жить без бананово-молочных коктейлей, а в семье, где блендеры считались баловством, взять их было негде.

Несколько месяцев спустя, принимая ванну, я вдруг вскричала «Эврика!», и понятия «без двадцати восемь» и «десять минут первого» наконец-то перестали быть пустым звуком.

Должно быть, все уже поняли, что я ни при каких обстоятельствах не одобрю попытки отбросить за ненадобностью умение, приобретенное столь упорным трудом. В том, что опасность его утраты вполне реальна, целиком виноваты изобретатели электронных часов. Чтобы научиться определять время по часам, я потратила лучшие годы своей жизни и отучаться не стану. И вы тоже не отучайтесь. Вот вам мои доводы.

1. Обычные часы показывают настоящее время. Настоящее время – это, например, половина восьмого.

2. Цифровые часы показывают ложное время. Ложное время – это, например, девять семнадцать.

3. Девять семнадцать – время ложное, потому что ни у кого, кроме машинистов в метро, нет необходимости знать, что сейчас ровно девять семнадцать.

4. Я не машинист в метро.

5. И вы тоже не машинист в метро.

6. Я утверждаю это уверенно, даже не видя вас, потому что всякий, кому необходимо знать, что сейчас ровно девять семнадцать, не рискнет ни на миг отвлечься.

7. Циферблаты настоящих часов имеют форму циферблата, потому что на них должны уместиться все части настоящих часов: цифры, стрелки и тонкие черточки, обозначающие минуты.

8. Циферблаты электронных часов имеют форму циферблата, в сущности, нипочему.