Три истории на моих поминках - Евгения Захарчук

— Это потому, что ты рядом. Она нервничает. А когда мы одни, она ласковая, — оправдывается дедушка. Потом добавляет: — Иногда.

Я верю на слово.

Дедушка садится за компьютер, краем глаза я вижу, что в браузере у него открыты вкладки с новостями. После выхода на пенсию дедушка открыл для себя интернет: научился искать видео с котами на «Ютубе», стал регулярно читать российские СМИ, нашел сайт, на котором можно играть в шарики и «Зуму». Бабушка сидела за компьютером меньше, но увлеклась мессенджерами: добавила в контакты всех своих друзей и знакомых, и они по кругу пересылали друг другу видео с животными, ностальгическими стихами под грустную музыку, детьми, поющими военные песни, и статьи про здоровье, в которых советовали лечить рак свежевыжатыми соками натощак.

Почему-то мы с дедушкой начинаем обсуждать ресайклинг. Ему интересно мнение, есть ли смысл разделять мусор в Москве. Он рассказывает, что у них появился контейнер для переработки, но в нем все свалено в одну кучу. Я вспоминаю свой опыт ресайклинга до переезда, тогда я перерыла весь интернет в поисках информации, разбираясь, какие фирмы действительно занимаются переработкой, а какие только делают вид. Пытаюсь убедить дедушку, что в хороших пунктах переработки мусор проходит вторичную сортировку. Мы немножко ругаемся, когда я объясняю, что пластик нужно предварительно вымыть, с бутылок снять этикетки, что крышки бутылок сделаны из другого вида пластика и их тоже стоит выбрасывать отдельно. Дедушке это кажется глупым и замороченным, и он злится. Я не настаиваю, знаю, что дедушка с бабушкой освоили Zero Waste задолго до миллениалов.

Бабушка разрезала тетрапаковские пакеты и использовала их как подставки, мыла упаковки от сметаны и творожного сыра и клала их на полку с контейнерами. У пустых пятилитровых бутылок от воды отрезала горлышко, так они превращались в вазы для цветов, или хранила в них пакеты под раковиной. Сами пакеты она использовала бесконечное количество раз, иногда даже мыла их и сушила. Когда дедушка работал на заводе, однажды у них поменяли формат бланков по технике безопасности, и в течение недели он каждый вечер приносил домой по стопке старых непригодных бланков. После этого мы всей семьей годами использовали их как черновики: обратная сторона листов была чистой. Бабушка вообще следила, чтобы бумага не попадала в мусор до того, как будет исписана с обеих сторон. В конце каждой школьной четверти она проходилась по моим тетрадям, вырывала из них неиспользованные листы и складывала в специальный ящик под телевизором, в котором хранились черновики. Обвинять бабушку с дедушкой в неэкологичности я никогда бы не стала, временами мне казалось, что планета до сих пор не погибла только благодаря их привычке к бережливости.

Переехав жить в свою квартиру, первое время я бунтовала против всех навязанных мне правил. Обзавелась пачкой плотной бумаги для принтера и писала на ней все подряд, не экономя место и смело выбрасывая. Накупила красивых контейнеров в «Икее» и обновляла их, стоило только пластику немного пожелтеть. Выбрасывала пакеты, чтобы пакет с пакетами не захватывал все место в шкафу. Но со временем приняла мудрость поколений, переименовав из «бедности» в «экологичность».

Бабушка кричит:

— Кошки, к столу! — Из кухни, громко, чтобы мы услышали голос поверх телесериала про добрую наивную девушку из провинции, приехавшую покорять Москву.

Мы откликаемся на зов сырников. Те ждут нас на большой тарелке из чуть поблекшего фарфора с цветочной росписью на краях. Корочка сырников щедро пропитана маслом. Бабушка просит меня принести с кухни сметану, уточняет, чтобы я нашла в холодильнике не открытую банку «Красной цены», а закрытую, получше, от «Росагроэкспорта». Мне положена сметана для гостей.

Когда я сажусь за стол, мы с бабушкой синхронно зеваем.

— А ты чего такая снулая, чучундра? — спрашивает бабушка. Я не знаю, кто такая чучундра, но привыкла, что это, видимо, я. — Как добралась?

— Нормально, — сокращаю свой долгий переезд до одного слова. — Но устала так долго ехать. А ты чего сама снулая?

— А бабушка у нас по ночам не спит, бабушка по ночам своего любимого Соловьева смотрит, ябедничает дедушка.

— Совсем распоясалась.

Бабушка говорит немного наигранно:

— Ой, ну конечно, напали на бабушку. Вы лучше скажите, как сырники — удались? Я в них сахара старалась поменьше класть. И щепотку соли добавила, чтобы вкуснее было.

— Сырники супер. — В доказательство я накладываю себе на тарелку три, помимо двух уже съеденных.

— Ну ты только смотри не переедай, а то попа в дверь не пролезет. Будешь как Винни Пух в гостях у Кролика.

— Сама ты Винни Пух. — Лью поверх сметаны перетертую с сахаром клубнику. Каждое лето бабушка закупает у знакомых с огорода килограмм по сорок клубники и потом неделю сидит, перебирает ее, размалывает в блендере с сахаром и замораживает. Потом круглый год подает к блинам и сырникам или разбавляет молоком и пьет как коктейль.

Пока я ем, бабушка смотрит на меня влюбленно-печальными глазами. Так сентиментально, что становится не по себе.

Я внимательно рассматриваю бабушку с дедушкой. Пытаюсь понять, мои ли они бабушка с дедушкой. Они выглядят моими бабушкой с дедушкой. С теми же фразочками, интонациями. С теми же вопросами.

— Ну как тебе там живется? — Бабушка растягивает гласные в каждом слове этого вопроса.

— Да хорошо.

Бабушка с дедушкой внимательно рассматривают меня. Та ли я самая? Можно ли со мной себя вести как всегда? Когда было это «всегда»? Не скрываю ли я что-то?

— А вот скажи, — начинает дедушка, — сколько примерно зарабатывает инженер в Германии?

— Вкусная клубника. — Я пытаюсь сменить тему, но никто не ведется. — Смотря какой. По-разному.

— Ну какой-какой. Ты, например, — поддерживает бабушка.

Дедушка подливает нам чай в маленькие красные кружки с золотой каемкой.

— Достаточно, чтобы снимать хорошую квартиру в центре города, путешествовать и ни в чем себе не отказывать. — Я понимаю, что не назову им конкретную цифру даже под пытками.

— А больше, чем в России?

Но я даже не рассказывала им, сколько получала в России.

— Больше. Я не голодаю, правда.

— Точно?

— Точно-точно.

— Не вытащишь из нее ничего, — жалуется дедушке бабушка.

Они смотрят на меня и хотят спросить: мы тебе нужны?

Я замечаю, что на подоконнике вразброс лежат какие-то бумажки и тетрадки, и спрашиваю, что это.

— Да я тут к твоему приезду коробки перебирала. Хочу перепечатать стихи, которые мы все сочиняли. Мои, которые я вам на дни рождения