Былые дни детей и псов - Сюэдун Чжан

но Лю Хо худо-бедно, а все-таки отыскал то место, где жил ветеринар, и это уже само по себе было чудом. Их предпринятая в ночи невероятная авантюра, похоже, подпитывалась чем-то мистическим. Настоящая вера – это огромная сила, и если эта неведомая сила присутствует в вашем сердце, то вы преодолеете любые препятствия. Лю Хо бывал в этих местах дважды вместе со своей матерью, но очень давно, в то время он был совсем маленьким, даже меньше, чем сейчас Ячжоу, и мать точно так же несла его на закорках, и точно так же на закопченной стене черной от времени глинобитной хижины покачивалась дрожащая тень старухи.

Старого ветеринара дома не оказалось. По несвязным объяснениям его жены ребята поняли, что в коммуне разорвалась плавильная печь, несколько человек пострадали, поэтому после обеда его вызвали на место происшествия оказывать помощь и до сих пор он не вернулся. Ребята тут же сдулись, как мячики. Обмякнув, они стояли перед старухой, не в силах выдавить ни слезинки.

Прошло некоторое время, прежде чем бабка медленно поднялась со своего места, покряхтела, заправила растрепавшиеся седые пряди и принялась бормотать себе под нос:

– Эх, что за жизнь пошла, и стар и мал все чего-то галдят, грех это, грех!

С этими словами она согнула свою костлявую спину и принялась разглядывать раненую ногу Ячжоу.

– Ну, не бойся, не бойся, порезался о стекло, дай-ка бабушка посмотрит.

Вслед за этим старуха повернулась, вытащила из низенького черного комода полбутылки крепкой водки, закинув голову, набрала ее в рот, но не проглотила, а задержала за морщинистыми щеками. Затем она одной рукой схватила мальчика за лодыжку, а другой – решительно сорвала повязку.

Малыш инстинктивно отдернул ногу и начал беспомощно, словно кузнечик, пинаться. Ребята обхватили его кто за руки, кто за ноги, кто за голову, чтобы тот не дергался. Тогда старуха, улучив момент, вплотную приблизилась своими надутыми губами к его ране и резко спрыснула ее набранной в рот водкой. Малыш разом содрогнулся и вскрикнул. Затем таким же манером старуха спрыснула свой палец и принялась аккуратно ощупывать рану, освещая ее тусклым светом керосиновой лампы.

Ногти старухи были длинными и твердыми, точно когти коршуна или какой-нибудь ведьмы из сказок, которые читала Се Яцзюнь. При свете лампы каждый из ее ногтей отсвечивал ярким отблеском. Ребята как один затаили дыхание; казалось, было слышно, как стучат их сердца. Вдруг мальчик снова закричал. Своими похожими на скальпели когтями старуха подцепила и вынула из его стопы окровавленный осколок стекла размером в два цуня[16].

– Не плачь, не шуми, уже все, все хорошо, больше не будет больно, – закудахтала старуха. После этого она еще раз сбрызнула рану водкой.

Во время всего этого действа ребята так волновались, что даже не смели дохнуть. Однако в душе все трое ликовали: в конечном счете эта старуха им очень сильно помогла. Ни у кого из них на такое не хватило бы смелости. Дождавшись, когда водка подсохнет, старуха набрала из печи горстку золы, легонько присыпала ею рану и на два раза туго перевязала ее все теми же платками.

На обратном пути ребята несли бедолагу Ячжоу попеременно.

Небо той ночью было сплошь усеяно звездами. Удивительно яркие, они, словно близкие друзья, держали друг друга за руки. И только земля хранила полное молчание. Она тоже состояла из разрозненных кусочков, но эти кусочки словно спали, равнодушные и безучастные друг к другу.

12

В поселке неожиданно появились два незнакомца. Судя по их виду, скорее всего, они были из кадровых работников.

На одном из них, смуглолицем мужчине средних лет, было синее с красноватым отливом военное кепи из лавсана с прямым, словно лопата, козырьком. Из-за откормленного пуза суньятсеновка сидела на нем в обтяжку. Привычно заложив руки за спину и выпятив живот, он еле-еле продвигался вперед, останавливаясь после каждого шага, – казалось, он не в силах сдвинуться с места или же крепко о чем-то задумался. Другой мужчина выглядел помоложе, но при этом носил очки. Сама интеллигентность, он мелкими шажочками семенил позади смуглолицего, сжимая под мышкой потертый холщовый портфель.

На центральную поселковую улицу их привез замызганный грузовик. Уличная детвора устремилась за грузовиком; словно железные опилки, притянутые огромным магнитом, дети бежали и бежали, пока машина со скрежетом не затормозила у дома Бай Сяолань.

Прошло немало времени, прежде чем со двора, сопровождаемая незнакомцами, медленно вышла Бай Сяолань. Все трое направились в сторону поселкового совета. Было замечено, что всю дорогу Бай Сяолань шла с опущенной головой, словно та весила тысячу цзиней – казалось, поднять такую тяжесть девочке не под силу и каждый шаг давался ей с большим трудом. Она то и дело проводила по глазам манжетами, поднося к лицу то левую, то правую руку. Потом она и вовсе прижала к глазам ладонь, словно пытаясь удержать нечто, вот-вот норовившее выскочить из глаз наружу. Детвора от нечего делать всю дорогу шла следом.

Этот необычный день огласился нескончаемыми криками. Ближе к вечеру в поселок, поднимая столбы пыли, вернулся тот же грузовик, который до этого доставил гроб. На этот раз он привез мать Бай Сяолань, ее забрали со стройплощадки, что находилась за несколько десятков километров от поселка. Если Бай Сяолань лишь украдкой утирала слезы, боясь привлечь к себе лишнее внимание, то неожиданное возвращение этой бойкой на язык женщины тут же взбудоражило весь поселок.

Ее безудержные рыдания напоминали надрывный вой волчицы и, сказать по правде, воистину рвали душу на части. Казалось, от ее плача содрогается весь поселок.

– Господи, за что же мне такая судьба!

– Как ты мог ни слова не сказать и уйти на веки вечные!

– Да на кого же ты нас, бездушный, покинул!

– Какой смысл мне теперь жить дальше, лучше бы ты забрал меня с собой!

– Сяолань, Сяолань, доченька моя горемычная!

– Нет у тебя больше папки…

За короткое время даже дети уяснили, что вся страна занялась производством стали[17]. Разумеется, что плавка требовала большего количества угля, поэтому шахтеры занимались его добычей без продыху. Они поклялись, что ради наступления социализма постараются добывать еще больше самого отборного угля. Однако не все в жизни бывает гладко. В какой-то момент, когда шахтеры не щадя сил вели борьбу за уголь, в стволе шахты вдруг произошел обвал и на голову отца Бай Сяолань упала стальная балка, после этого он уже не подняться не мог, как и не смог добывать еще больше самого отборного угля