Книга Гусыни - Июнь Ли

угол дома. Я переоделась в рабочую одежду – темно-серый комбинезон, который раньше принадлежал матери, и резиновые сапоги, которые были мне велики. Я почувствовала себя уродиной и спросила месье Базена, почему мне нужно так одеваться.

– Мы хотим дать твоим читателям представление о том, как ты выглядишь в жизни, – ответил он.

– Как крестьянская девочка?

– Крестьянская девочка с огромным талантом и блестящим будущим, – подчеркнул он.

– Месье Базен, вы правда думаете, что у меня блестящее будущее?

– Это зависит от того, как ты распорядишься своей новообретенной славой. Но да, тебя ждет лучшее будущее, чем всех этих детей.

– Как вы думаете, если я перееду в Париж, то смогу найти способ зарабатывать там на жизнь? – спросила я.

– Сколько тебе лет? Всего четырнадцать, верно?

– Да, – ответила я.

– Тебе не кажется, что ты еще слишком юная, чтобы задумываться о переезде и о работе в Париже?

– Как мне распорядиться своей славой, если я останусь здесь? – спросила я. – Завтра все забудут, что вы приезжали, чтобы сделать из меня звезду. Людям нет дела ни до чего, кроме коров, коз, свеклы и капусты. Здесь никто не станет читать мою книгу.

Месье Базен, покачав головой, сказал, что он не в том положении, чтобы давать мне советы по поводу карьеры. Он предложил мне посоветоваться с месье Шастеном.

По указанию месье Базена я покормила кур, бросая пригоршни отрубей и улыбаясь в его объектив. Потом села на пол в сарае и обняла двух козлят гораздо крепче, чем они привыкли, но их недовольное блеянье не тронуло месье Базена, который все уговаривал меня прижимать их к себе посильнее, улыбаться, разговаривать с ними и снова улыбаться. Я насыпала в корыто несколько ведер корма, хотя свиньям еще не пришло время есть. Вытащив из клетки кролика, уткнулась лицом в его шерсть. Накачала воды из колодца. Развесила простыни на бельевой веревке. Прополола огород и собрала в корзинку последние за сезон бобы. За эти два часа я сделала больше работы по хозяйству, чем обычно за день. Я чувствовала себя идиоткой.

Заметив велосипед моего отца, месье Базен попросил меня прокатиться по дороге. Но отец не разрешал мне притрагиваться к велосипеду. Это было его сокровище, и в те дни, когда он был не так занят, ему нравилось переворачивать велосипед вверх тормашками и протирать смоченной в масле тряпкой каждую деталь, включая спицы, пока тот не начинал сверкать как новенький.

Я ответила, что не умею ездить на велосипеде. Месье Базен велел мне откатить велосипед в заднюю часть сарая. Он бесстрашно последовал за мной, ступая по навозной жиже. «То, что нужно», – сказал он, соскребая грязь со своих подошв на колеса и спицы велосипеда, который превратился в жалкое подобие самого себя. Я надеялась, что отец не впадет в ярость. Возможно, помогут новые для меня обстоятельства. Отец, как и моя мать и другие взрослые, выказал уважение месье Базену, когда тот приехал.

По указанию месье Базена я оседлала велосипед, поставив одну ногу на педаль, а другую – на землю. У меня плохо получалось удерживать равновесие, так что пару раз я чуть не упала, и месье Базен одной рукой поддерживал меня, а в другой держал фотоаппарат. Хватка его мягких с виду рук оказалась более крепкой, чем можно было ожидать, хотя и совсем не грубой.

Когда он наконец остался доволен результатами, мы вернули велосипед на место. Я сорвала с дерева пучок листьев и постаралась как можно тщательнее оттереть грязь. Месье Базен наблюдал за этим, явно забавляясь. Подождав несколько минут, он сказал, что нам пора продолжать.

– Что еще ты можешь мне показать? – спросил он. – Есть ли здесь еще что-нибудь, что отражает твою повседневную жизнь?

– Хотите сфотографировать коров? – предложила я.

– Да, но я не вижу никаких коров.

– А мы их и не держим, – сказала я. – Родители и без того заняты в поле, но коровы есть у моей подруги. Мы можем найти ее.

Накануне вечером я напомнила Фабьенне, что на следующий день приедет парижский фотограф. К моему разочарованию, она не попросилась меня сопровождать.

«Разве ты не хочешь взглянуть на него, когда он будет здесь? – удивилась я. – Ты говорила, чтобы писать книги, нам нужен весь опыт, который только можно получить».

«А как же мои коровы и козы?» – отозвалась она.

Всякий раз, когда Фабьенна не хотела делать то, что я предлагала, она говорила, что ей нужно присматривать за своими животными. Я знала, что она просто выводила их на луг и часами лежала у реки. О чем она думала, когда меня не было рядом? Меня удивило, что раньше этот вопрос никогда не приходил мне в голову. До сих пор моя жизнь разделялась на две части: когда я была с Фабьенной и остальное время, когда то, что происходило, не казалось мне важным. Школу и дом я лишь терпела. Они мешали мне быть с Фабьенной. Но ее жизнь была непрерывной и цельной, если только она не считала время, проведенное со мной, и время, проведенное без меня, двумя разными частями, и ей тоже не приходилось терпеть нашу разлуку. Смела ли я на это надеяться? Ни в коем случае.

«Разве не здорово было бы, если бы ты познакомилась с этим человеком? – спросила я. – Вдруг он поможет нам найти способ переехать в Париж?»

«Никто не может нам помочь, – ответила Фабьенна. – И мне не нужна ничья помощь, чтобы получить то, что я хочу».

Она ошибалась. Чего бы она ни хотела, я была рядом и всегда помогала ей. Но я этого не сказала. Не напомнила я и о том, что месье Дево не просто помог нам, но и много чего для нас сделал. После той ночи мы с Фабьенной не говорили о нем и, гуляя вместе по вечерам, обходили тропку, ведущую к его дому. Родители сказали мне, что месье Мейнен не может определиться, совершил ли месье Дево какое-то преступление. Так или иначе, по деревенским меркам он вызвал довольно громкий скандал. Родители сказали, он скоро уедет. «Куда?» – спросила я, и они ответили, что не знают. Когда я поделилась этой новостью с Фабьенной, она просто кивнула и сказала, что так и думала.

♦

– Вы читали книгу? – спросила Фабьенна месье Базена, когда я привела его к ней. Она сидела на камне и не встала, когда мы подошли. Мне пришло в голову, что месье Базен, возможно, счел ее невоспитанной, но если и так, то он этого не показал.

Месье Базен ответил, что читал и именно поэтому приехал в