Комната одиночества - Александр Павлович Волков

пурпуру и предлагать удалять эту самую селезенку. Ну, да ладно, Олег, значит, после такого афронта заперся в своей каюте на барже и не показывался трое суток, никуда не показывался, а потом, когда вылез на свет, то сразу взялся за дело. Организовал в бригаде секцию бокса. Видимо, в прошлом был хорошим боксером, раз взял на себя такую смелость. Начал по вечерам отбивать матросам черепушки, да так азартно, что наши ублюдки, в первую очередь Воронин, тут же двинули решение:

– Он тренироваться сюда прибыл или служить?

Весной свозил Олег команду на спартакиаду флота, отбил нескольким матросам головы, стал чемпионом, и, естественно, с него взыскание сняли. Это могло не спасти, я имею в виду подвижничество на ниве спорта. Начфиз мне рассказал, как отпустил начштаба Олега на спартакиаду. Начштаба, когда ему начфиз подсунул на утверждение список команды для поездки на спартакиаду, увидел фамилию Олега и тут же вычеркнул.

– Этот не пойдет, нарушитель дисциплины! А нашу бригаду на флоте должны представлять только дисциплинированные подчиненные!

Начфиз говорит, пришлось, чуть ли ни головой о паркет стучать, доказывая, что без Олега команде на соревнованиях делать нечего. Тогда начштаба снизошел:

– Ладно, как эксперимент разрешаю!

Вот я давно понял, что самое главное во всем – это везение. Повезло – и все получится, и пойдет, как ты хочешь. А не повезет, то хоть что делай – не пробьешься. Интересно, что бы предпринял Олег, если б после вынужденного мордобоя его вновь прокатили бы со званием и с продвижением по службе? Мне кажется, что он так и перевелся при первой же представившейся возможности, не определившись. Но ведь перевелся!

Я встретил недавно Олега на Большой Морской. Разговорились. Так он мне поведал о теперешних своих проблемах. На корабле, куда он перевелся, командир уж очень строг. За счет нарушения распорядка дня пытается поддерживать порядок на борту. Олег как-то вмешался, сказал командиру, что, согласно корабельному расписанию, матросы имеют право перед подъемом флага отдыхать в течение двадцати минут, а не заниматься приборкой. «Нарушение», – говорил командиру Олег. А тот ему ответ:

– Человек, заинтересованный в безукоризненном порядке на своем корабле, не может так рассуждать!

Во! Проблемы у Олега. Ну что делать, если хочет Олег служить и нравится ему это дело. Пусть служит. Олег признался мне, что нашли у него врачи язву, так сразу поставили вопрос о списании на берег. Олег еле вымолил у докторов, чтоб не делали этого. А когда доставили на борт, то, как выразился Олег: «Все в животе перестало беспокоить! Я стал здоров!»

Вот он, психоанализ! Впрочем, кто об этом методе лечения в военной медицине вспоминает? Бедняга Фрейд, зря упирался, создавая теорию! При массовых санитарных потерях метод неприменим!

Странно, но я скучаю по Олегу. Когда с ним – то опора рядом, и такая, которая никогда не подведет. Наверное, это потому, что на фанатах мир держится. Жаль, что я не фанат, хоть бы в чем-то был фанатом, а то одна пустота вокруг. Впрочем, мало ли по кому и по чему я скучаю! Хандра…

Так вот, военная доктрина тоже частенько давала в мирное время трещины. Привели в госпиталь, я как раз только начинал дежурить помдежем, матроса из бригады. По его произношению я понял, что молдаванин, «л» произносил с мягким знаком, как «ль». Потом заглянул в документы, точно, из какой-то Пырлицы или из Бутешт родом, не помню уже.

Так вот, в тот раз дежурным по госпиталю был инфекционист Лазарев, неплохой, как мне кажется, мужик, во всяком случае, свое дело знает. Начал Лазарев этого молдаванина «крутить», что да как? В медкнижке у матроса чего только нет, о чем только не писали наши предшественники. Ну, стали мы осматриваться. Миндалины удалены, сердце в норме. Есть, правда, небольшая припухлость правого коленного сустава, но функция не нарушена и болей почти нет. Сидим с Лазаревым и слушаем, как пациент верещит, что он очень болен и прочее. Тут дверь в процедурную распахивается, и влетают, как потом выяснилось, старпом и замполит корабля. Ну, Лазарев, как положено в таких случаях:

– Выйдите вон, пожалуйста! Здесь осмотр!

А пациент, как будто его скипидаром намазали, как заорет, что шагу без медицинской помощи ступить не может. Тут мы смекнули, что неспроста два офицера в процедурную ломились. Сами вышли в приемную. А там такое началось: старпом взахлеб начал рассказывать, что матрос лодырь, «шланг», отлынивает, что завтра выход в море, а людей на борту не хватает. В это время замполит корабля в стороне «драл» старшину команды за то, что тот без ведома командира повез больного в госпиталь на консультацию. И такой гвалт поднялся. В общем, решили, что после выхода в море, когда корабль вернется, госпитализировать молдаванина в плановом порядке для обследования, тем более что показаний для экстренной госпитализации нет.

Молдаванин выскочил из приемного отделения с криком:

– Пошли к черту! Убийцы, а не врачи!

Старпом посмеивался:

– Ничего, мы его в море вылечим. Там он другое запоет!

Потом старпом спросил у Лазарева:

– И все-таки, есть у него что-то серьезное?

– Серьезного нет, но в плановом порядке обследовать нужно, так что привозите после выхода! Хорошо?

– Добро!

Я-то старпома понимаю, если что – виноват сам старпом, а если с молдаванином ничего страшного не произойдет, то можно командовать сколько угодно. «Драть» начинают при осложнениях. И все-таки любого старпома где-то внутри точит мыслишка: «А вдруг серьезная болезнь, а вдруг осложнение?» Тогда прощай карьера из-за какого-то моряка.

В общем, с молдаванином в тот раз разобрались. Проходит спокойно полчаса, не больше, как втаскивают в приемное отделение на руках подростка-грузина из местных. Вырван кусок бедра – со взрывпакетом экспериментировал. Стиснул паренек зубы и плачет – волевой парнишка!

Ну, ввели ему морфин с атропином да отправили в городскую больницу. Сели, перевели дух, смотрим, вечер подкрался. А из этого вечера выныривают «кенгуру» пограничников. Во – дежурство! Под руки два парня в зеленых фуражках вводят третьего. Я только глянул, какой паренек бледный, сразу понял, что придется госпитализировать. Говорю Тане, по-моему, она в тот вечер в приемном дежурила, мол, заполняй историю болезни – этот наш будет.

Ведут парня через приемную, и тут он теряет сознание. Мы с Лазаревым переглянулись и к кушетке подошли. Пока Лазарев расспрашивал провожатых, что да как, я осмотрел зев. Боже, только в старых учебниках я видел такую картинку токсической ангины! На вспухших до безобразия миндалинах – некротические пробки. Здесь все ясно, парня нужно срочно «садить» на пенициллиновую