Площадь атаки - Кори Доктороу

потому что у меня образовалась собственная небольшая компания друзей, и они были хорошие люди, я не могла заставить себя шпионить за ними, а потом и весь остальной шпионаж показался делом недостойным. Однако встреча с Джонстон показала: инстинкты у меня еще работают.

У Джонстон имелось то, чего не было у меня, – автоматизация. Она описывала наборы инструментов для множества разных дел: для автоматической классификации информационных каскадов, для комплектования перехваченных сведений в индексируемые базы, для поиска единственной чужеродной песчинки среди океана данных, и меня охватывало ни на что не похожее чувство. Наиболее близким эквивалентом можно назвать возбуждение, но это чувство полностью концентрировалось выше пояса.

Слушая ее рассказ, я поймала себя на том, что прикидываю, как можно улучшить ее механизмы. Джонстон получала свои коды от подрядчиков из разведки, неолитических предков «КЗОФа», и они старались произвести впечатление на начальников Джонстон, тех, кто выписывает чеки по неконкурентным контрактам на поставки. Но на стадии закупок никто не советовался с людьми, которым предстояло непосредственно работать с этими программами, поэтому у разработчиков не возникало даже мысли оптимизировать свои коды под конечного пользователя.

На самом деле Джонстон понимала, что с ее инструментами что-то не так, но не могла объяснить, что же именно. Кроме того, дефекты в этих инструментах давали ей возможность скромно похвастаться, например: «Вы даже не представляете, как трудно было найти корреляцию данных о местоположении пары миллионов мобильников со списком друзей из MySpace». Слушая ее, я видела и даже чувствовала, что эти инструменты никуда не годятся и что я могла бы улучшить их.

– Кэрри! – Я прикончила свой бокал вина, а Кэрри уже перешла к третьему. После второго бокала она велела называть ее просто Кэрри, и никаких «мисс Джонстон».

– Что, Маша? – Она с трудом сфокусировала взгляд на мне.

– Можно я скажу откровенно?

Она повертела головой, словно только что заметила, что я всего лишь отвязный подросток.

– Выкладывай.

– Вы никогда не задумывались о… – Из меня бурным потоком выплеснулись все сумасбродные идеи, какие я мечтала воплотить, когда намеревалась заполучить весь мир в «режиме бога», чтобы видеть все заключенные в нем данные и манипулировать ими. Начинала осторожно, вглядываясь в ее чуть поплывшее от выпивки непроницаемое лицо, но потом меня понесло. Посреди рассказа я налила себе еще один бокал вина, и под конец он опустел. Мне было жарко, но руки покрылись холодным потом.

– Гм. – Она долго глядела в потолок, потом вылила себе остатки вина и выпила. – Слышала выражение «Не учи батьку детей делать»?

Честно говоря, не слышала, потому что была обычным подростком из Сан-Франциско, а не отпетым сорванцом. Но позже докопалась до смысла этого выражения. Как я и думала, ничего хорошего.

– Послушай, малышка, я занималась этой работой, еще когда ты была зародышем. И я в ней очень, очень хороша. А ты, наоборот, всего лишь дитя. Пойми меня правильно, сегодня ты мне здорово помогла, но не думай, что мы там впустую просиживаем штаны и только и ждем, когда придет вот такая умненькая козявка и научит нас уму-разуму.

Любители раскладывать все по полочкам умеют делать непроницаемые лица. Вот и я постаралась. Возможно, у меня даже получилось. Но в душе я словно получила пощечину. Джонстон умела в мгновение ока переходить от расслабленной дружеской болтовни к яростной злобе. Выглядело это пугающе, и она наверняка об этом знала. Больше всего на свете мне хотелось встать из-за стола, уйти из этого кабинета, из этого ресторана, но я не могла. Я сама загнала себя в этот угол. Гонялась за этой женщиной, искала встречи с ней. А теперь у меня сложилось впечатление, что стоит тебе попасть на радары к Кэрри Джонстон, и ты уже никуда не соскочишь.

Она продолжала:

– Я говорю потому, что тебе надо это знать. Ты довольно умна и обладаешь потенциалом развития. Я могла бы взять тебя на работу. Но все вы, технари, заражены одной и той же болезнью, она называется «солюционизм». В каждой проблеме вы видите математическую задачу, считаете, что каждая задача имеет решение и эти решения носят технологический характер. Вы гоняетесь за этими решениями и не даете себе труда остановиться и задуматься, а не возникнет ли другая, более сложная задача в тот самый миг, когда вы «решили» текущую. На самом деле эти новые задачи вас только радуют! Они из той серии, которую вы, солюционисты, называете «фича, а не баг», и поэтому вы, получив новую задачу, начинаете со свежими силами опять искать решение. Вам не приходит в голову притормозить и внимательно посмотреть на людей, на системы, на политику; вы признаёте только технологию, которая поможет приспособить все это под ваши нужды.[17]

В ее долгом взгляде горели тысяча суровых ватт неодобрения и нетерпения. Мне бы полагалось что-нибудь сказать, но я опьянела – наполовину от вина, наполовину от ужаса – и на ум не шли никакие слова.

– Что, простите? – пискнула я тихо, как мышка.

– Что-что, ничего. Мне не нужны твои извинения, нужен твой ум. Подумай о том, что я сказала. Я сама выйду на связь. Теперь можешь идти.

Совершенно ошарашенная, я… встала и ушла. Она уже набирала что-то на своем КПК, огромном гаджете казенного образца с каучуковыми накладками и короткой толстой антенной. Это было еще до того, как в моду вошли смартфоны, и подобные карманные компьютеры вскоре перестали эволюционировать и превратились в вымерших родственников того многообразия, какое мы видим сегодня. А в те времена это был один из лучших образцов цифрового оружия, и я мечтала о нем с жаром, способным воспламенить тысячу солнц.

Очнулась я уже на улице в Файнэншл-дистрикте, в той его части, которая граничит с Тендерлойном, на равном расстоянии между дешевым пойлом и дорогим скотчем. Холодный, сырой ночной воздух отрезвил меня. Я попыталась понять, что же это было. Мне предложили работу? Угрожали? И то и другое?

На пороге мама сурово оглядела меня и сказала по-русски:

– От тебя разит перегаром.

Я ответила невозмутимым взглядом:

– Тогда пойду почищу зубы.

И всю дорогу вверх по лестнице чувствовала, как ее глаза буравят мне спину.

* * *

Я распрощалась с работой в области информационной безопасности, но, не будь дурой, знала, что с самой отраслью я расставаться не собираюсь. Я обладала весьма специфичными навыками и понимала, что единственное их применение – шпионить за людьми или, возможно, наоборот, – помогать им избегать слежки. Когда я чувствовала себя безнадежно тупой – а за годы работы в «КЗОФ» это происходило регулярно, – я представляла себе, как переезжаю в Берлин, нахожу