Площадь атаки - Кори Доктороу

Но в ее глазах блеснули слезы. Она сморгнула их.

– Спасибо. – Голос звучал хрипло. Она пошла обратно в свой трейлер, а я в свой.

Весь остаток вечера я складывала в один файл всё, что знала о ребятах из икснета: имена, возможные действия, телефонные номера, адреса, диаграммы информационного каскада. Записала все это на флешку – в те времена мы еще не опасались перепрошитых USB‐устройств, и флешки стали основным средством распространения вредоносных программ, уничтожающих сеть. И опять пошла к ее трейлеру. Постучалась в дверь, поглядела в камеру, установленную над считывателем ключей-карт, подождала. Даже на промозглом холоде почувствовала, как под мышками течет пот.

Она заставила меня ждать. Я уже начала подумывать, не уйти ли, как вдруг дверь распахнулась.

– Чего тебе?

Я протянула ей флешку.

– Что это?

– Независимый проект. – Я попыталась говорить как можно увереннее, но с губ сорвался какой-то кошачий писк. Джонстон умела превращать меня в испуганного младенца.

Она вгляделась в меня, подержала флешку в руке, будто взвешивая. Потом кивнула.

– Ладно. – Улыбнулась натянуто, одними губами. – Спасибо, малышка.

– Не за что. – На сей раз получилось лучше, более уверенно.

– Можешь идти.

Я поняла намек. Меня подвезли до Саут-Бич, там я успела на ночной автобус. Недавно я заказала на «Амазоне» целую пачку манги, радуясь, что размеры нового заработка позволяют их покупать, а долгая дорога до работы дает время почитать. С прежними подругами мы теперь почти не разговаривали, потому что свободные вечера выпадали мне не чаще раза в месяц, и за ланчем я засыпала на ходу. Но я изо всех сил старалась держаться в курсе их восторженных разговоров о «Ван-Пис» и «Баскетболе Куроко» и время от времени вставлять хоть пару осмысленных слов, даже если для этого придется таскать в рюкзаке японско-английский словарь.

«Ван-Пис» унес меня в мир пиратских сокровищ и на-помнил о тех временах, когда мы с подружками носились по улицам Сан-Франциско, упоенно играя в «Харадзюку Фан Мэднесс». После теракта на Бэй-Бридж нас всех выбило из привычной колеи, каждую по-своему. Я, надо признаться, оказалась никуда не годной подругой. Но и они повели себя не лучше. Таниша и Бекки вдребезги разругались и перестали разговаривать, и, если кто-то из нас вскользь упоминал о другой, обиженно умолкали и под надуманным предлогом уходили. Люсия стала ужасно навязчивой, могла написать в три часа ночи и потребовать объяснений, что ты хотела сказать невзначай оброненной репликой три дня назад.

Мне надо было бы оставаться рядом с ними. Ведь это я познакомила их друг с другом, я была осью, вокруг которой вращалась наша дружеская компания. А я вместо этого охотилась за бестолковыми ребятишками, объявившими войну «войне против террора», и ничего не делала, глядя, как подруги отходят все дальше и дальше. Я отложила комикс, достала телефон и начала просматривать обрывки неоконченных бесед, каждая из которых ждала ответа от меня.

Набрала ответы каждой подруге, извинилась за свое исчезновение и спросила, как дела. Получилось как-то очень буднично. Шесть пропущенных звонков от мамы, которую я несколько недель назад поставила на беззвучный режим, иначе она по вечерам не давала бы мне работать. Она была уверена, что я связалась с каким-то парнем и ночами напролет кувыркаюсь с ним, и, честно говоря, проще было оставить ее в этой уверенности, чем объяснять про свои реальные занятия. Во-первых, в маминой голове прочно засела привитая в СССР боязнь всего, что связано со слежкой, а во‐вторых, приятно было узнать, что она считает меня способной хоть на какие-то отношения с парнями, ведь она много лет внушала мне, что с такими толстыми бедрами я навеки останусь старой девой.

Мы с мамой были не в ладах с тех пор, как я еще подростком потребовала права ездить на метро по своему проездному куда хочу и с кем хочу. Мы с ней прошли через эпические битвы, когда она пыталась запирать меня дома и отбирать деньги. Она-то в свое время бродила по улицам Ленинграда в любое время дня и ночи, пока ее родители работали в каком-то унылом министерстве, и, на мой девчачий взгляд, не имела никакого морального права твердить мне, что на улицах Сан-Франциско опасностей больше, чем на ее родине (или у меня ума меньше, чем было у нее). Вдобавок от меня ожидали помощи с готовкой и домашними хлопотами, потому что отца не стало, когда мне было восемь лет, и я заявила: если дома ко мне можно относиться как к маленькой взрослой, то и вне дома я имею право вести себя самостоятельно.

Размышления о маме снова напомнили мне о Кэрри Джонстон. От меня не ускользнул символизм этого. Ознакомилась ли Джонстон с данными, которые я ей передала? Собирается ли позвонить мне, пока я не приехала домой, и сказать, что теперь считает меня своей подружкой? Или просто бросит флешку в ящик стола и забудет о ней навсегда? А если завтра, когда я приду на работу, военная полиция преградит мне дорогу и вышвырнет за порог с такой же быстротой и секретностью, с какой приняла меня на работу?

Продолжить чтение

Примечания

1

9 ноября 1989 года.

2

Гуттаперча – природный эластичный материал, использовавшийся для изоляции проводов и кабелей в XIX–XX веках.

3

Кевлар – сверхпрочный синтетический материал на основе арамидных волокон. Используется в бронежилетах, шлемах, авиации и других областях, требующих высокой прочности и защиты.

4

Здесь и далее упоминается Фейсбук (Facebook) – название социальной сети, принадлежащей Meta Platforms Inc., признанной экстремистской организацией на территории Российской Федерации.

5

Вацлав Гавел (1936–2011) – чешский писатель, драматург и диссидент, последний президент Чехословакии и первый президент Чехии. Один из лидеров бархатной революции 1989 года, положившей конец коммунистическому правлению. Автор манифеста «Хартия 77» и эссе «Сила бессильных», сыгравших важную роль в борьбе за демократию в Восточной Европе.

6

Джексон Поллок (1912–1956) – американский художник-абстракционист, известный техникой хаотичного разбрызгивания краски (дриппинг).

7

Голиаф – библейский великан, которого юный Давид победил метким броском из пращи. Сравнение подчеркивает, что протестующие использовали яркую, хаотичную тактику, сражаясь с куда более мощным противником.

8

Примерно полтора метра.

9

Роман Джорджа Оруэлла «1984». Комната 101 – место, где узников подвергают их худшему страху, чтобы