Фантом Я - Ольга Устинова

хотели брать без опыта. Наконец, согласились в дальних новостройках взять поначалу в ученики. На следующую ночь я должен был выйти на работу в кочегарку. Я чувствовал легкую грусть и одновременно радость свободного человека.

Но вот что делать с двойником? Мы давно не беседовали. Он приходил как всегда ночью и уходил так, что я, заснув, не слышал.

Белые ночи кончились, и он, не спросясь, зажигал маленькую настольную лампочку в углу комнаты. Правда вешал на нее свой шарф, чтобы на меня свет не падал.

В ночь накануне моего выхода на работу все шло как обычно. Но через мое сердце проскочила маленькая иголка тревоги. Законченный рассказ «Ошибка» лежал на моем письменном столе. Пожалуй, это была последняя рукопись, которую он еще не исследовал до конца. И я подумал: «Что ты теперь будешь делать, несчастный?»

Я закрыл глаза, отвернулся к стене и вознамерился уснуть. Шорох страниц и его вздохи меня не беспокоили. Я уснул.

Я проснулся оттого, что ужас охватил меня. И тут же услышал крик с улицы: «Убился! Убился же!»

Я вскочил. Двойника в комнате не было. Свет остался не погашен. Я бросился на балкон и перегнулся через перила. Редкий ночной народ медленно собирался вокруг мертвого тела Двойника на асфальте.

На Олимпе

В пещере на Олимпе громко охнула старая Мойра, выронив из рук пряжу и схватившись за сердце. «Ты что?» — спросила вторая Мойра с застывшими ножницами в руках — «Не заболела?» Третья сказала: «Где-то на земле умер человек и умер не вовремя». Первая глубоко вздохнула: «Это все проделки нашей парочки, Фортуны с Роком. Помните, как они здесь поссорились и создали двойников? А теперь пришел конец этой истории. Никто не выиграл, только зря загубили человека».

Как грабили «Секьюрити Пасифик»

Этот банк грабили один раз при мне, два раза после меня и десять раз до меня. Только ленивый не грабил «Секьюрити пасифик». Банк был чрезвычайно удобен для ограбления. Он стоял на отшибе, поблизости от необъятного парка «Голден Гейт», тихий и спокойный. И вроде бы даже скучал, когда его не грабили.

Телохранители банка — полицейские, наблюдали банковский холл по телевизору из какой-то секретной центральной комнаты и никогда не появлялись раньше, чем через четверть часа после ограбления. Грабители работали в своем ритме, полицейские — в своем. Но вот появился любитель и замутил чистую воду полицейско-грабительской рутины. Гангстеры и филантропы открыли рты от возмущения и сказали: псих, таких стрелять надо. Непрофессионал, а с непрофессионалами дело иметь — намучаешься, поскольку непрофессионал сам не знает, куда его стихия грабежа понесет. Украдет мало, а шуму наделает много, а также работы. Телохранители после этого случая ворчали долго, пока все не улеглось и не перешло в обычную рутину, что означает — от грабежа до грабежа живи спокойно.

В тот день все, казалось бы, шло традиционно, все как означено в банковских хрестоматиях о грабежах, как звучало и двигалось в учебном фильме «Как вести себя при ограблении», который нам прокрутил Майрон, наш супервайзер, за два дня до налета сумасшедшего на банк.

В учебном фильме голос диктора учил, что деньги надо отдать и не сопротивляться. Ибо деньги — банковские, а жизнь — твоя. Деньги тебе не принадлежат, а жизнь — твоя собственность. С о б с т в е н н о с т ь — дело святое и неприкосновенное, поэтому никаких увольнений с работы и наказаний фильм не обещал; хотя филиппинку ограбленную с работы выгнали, но это — по другой причине.

В тот день я бежала в банк, боясь опоздать на проклятые две минуты, а навстречу мне бежал блондин с психоватыми глазами. Поскольку я сама почти летела по воздуху, то не усмотрела в его торопливости ничего особенного. Но было нечто общее в его и моей панике.

Как я выяснила ровно через десять минут, общее было в том, что я бежала в тот самый банк, из которого он только что выбежал. Повстречавшийся мне псих-непрофессионал за время моего ланча ограбил банк на две тысячи долларов. И все происходило так, как будто он вместе с нами смотрел учебный фильм и учился.

Майрон — супервайзер из легенды. Редко кто из банковских супервайзеров столько раз сумел побывать в ограблениях. Столько раз, что потерял чувствительность.

Майрон встретил меня любезно: «Опять на две минуты опаздываешь? Вот пришла бы вовремя…» Оказывается, я потеряла шанс столкнуться в дверях с грабителем. Все-таки несколько раз врожденный дефект характера — собираться в последнюю минуту и опаздывать на две, выручал меня, вместо того чтобы приносить неприятности.

Согласно правилам, у кассовых окошек на время ланча оставляли хотя бы одного теллера: кому-то надо встречать вкладчиков. Но в этот раз вкладчиков не было. И филиппинке, которую оставили, делать было нечего. По этому поводу филиппинка окончательно разленилась и не пошла в бронированное помещение (волт) прятать накопившиеся у нее в ящике деньги, а дремала от нечего делать над двумя тысячами долларов.

Грабителям в волт ходить тоже трудно. Ключа нет. Разыскивать его, бегая по банку с пистолетом, — опасная трата времени. А без ключа на эти волты надо, как Клинт Иствуд, с пушками ходить. Морока и ненужная пиротехника. Легче заставить работать кассира.

Грабитель, действуя как в учебном фильме, положил на окошко классическую записку, лапидарно объясняющую ситуацию: «Давай деньги».

Филиппинка, уверенно действуя по инструкции, выдвинула половину ящика и вынула мелкие купюры. В фильме, правда, акцентировалось, что делается это при наличии наведенного пистолета.

Пистолета не было. Но этого филиппинка не заметила. Пистолет безнадежно выпал из памяти. И раздумывать над тем, шутка это или настоящий грабеж, — у кого хватит времени и нервов? Грабитель и так разозлился и сделал вторую, запрещенную секретными грабительскими инструкциями и потому в учебный фильм не попавшую, выходку — открыл рот и подал голос, правда, тихо: «Все давай», чем создал у филиппинки впечатление информированности относительно секрета теллеровских ящиков. Филиппинка протянула руку под ящик и нажала заветный рычаг, делавший доступным второе отделение — с сотенными купюрами. По соседству находилась кнопка тревоги, ее можно нажать по ошибке. Дрожащей рукой филиппинка нажала то, что сулило быть кратчайшим путем к желанному избавлению («грабь уже поскорее и уходи») — рычаг второго отделения. Ящик выскочил до отказа, открыв сотенные и пятидесятки. Грабитель возбудился и просунул руку в окошко по плечо, помогая филиппинке очистить ящик от неположенного количества сотенных, их руки лихорадочно переплелись.