Былые дни детей и псов - Сюэдун Чжан

девочки вооружились факелами, перекинули через плечо школьные сумки и повесили за спины фляжки с горячей водой. В их сумках лежали взятые из столовой пампушки из низкосортной муки да кукурузные завитушки.

Во время пожара вся столовая, включая палатку и стоявшие внутри столы и табуреты, сгорела дотла. Качество еды с каждым днем становилось все хуже, люди уже полмесяца не ели ни пампушек из белой муки, ни риса. Жидкие каши теперь варились на кукурузном жмыхе, в пустых похлебках без мяса можно было разглядеть отражения едоков. Всеобщий энтузиазм по поводу общепита поугас, и в итоге людям позволили брать еду с собой и питаться дома.

Совершенно случайно Бай Сяолань нашла в кухонном шкафу несколько вкуснейших песочных печений с грецким орехом. Это было то самое печенье, которое в последний раз при жизни привозил ее отец. Сама мать к этому лакомству даже не прикасалась, она потихоньку спрятала его и выдавала Бай Сяолань лишь когда та болела и отказывалась от еды. В такие дни она, словно фокусник, доставала одну печенюшку и давала дочери, чтобы хоть как-то ее порадовать.

18

Практически на одном дыхании девочки дошли до уединенной тополиной рощи, что находилась к западу от их поселка.

Все сорняки и кустарники к этому времени уже увяли, вместо зелени остались лишь докучливые колючки да шипы, которые значительно усложняли путь, заставляя останавливаться чуть ли не на каждом шагу. Осеннее солнце, просачиваясь в поредевшую рощу, бросало сквозь еще не опавшую листву световые пятна, пестро раскрашивая жухлый ковер под ногами. Из всей живности здесь остались лишь коричневые кузнечики с квадратными головами, которые, словно в предсмертной агонии перед наступлением зимы, прыгали и метались из стороны в сторону. Их невзрачные пружинистые ноги то и дело издавали неприятный резкий стрекот, но, с другой стороны, благодаря этим звукам идти становилось немного веселее.

Впереди за широкой полосой тополиной рощи возвышалась лёссовая насыпь.

В прошлый раз, когда Се Яцзюнь отправилась на стройплощадку вместе агитбригадой, они шли по усыпанному галькой шоссе. Та дорога была достаточно ровной, но отнимала уж очень много времени, поэтому девочки выбрали тропу, которая значительно сокращала путь.

От своей матери Бай Сяолань слышала, что эта дорога чуть ли не вполовину короче шоссейной. Требовалось лишь дойти до реки, сесть на паром – и уже через несколько минут окажешься на месте. Однако Бай Сяолань колебалась: эта тропа не вызывала у нее доверия. К тому же она боялась встречи с волком. Но Се Яцзюнь, горя желанием побыстрее отыскать свою мать, объявила:

– К чему бояться, если мы пойдем днем? Выбрав короткий путь, мы точно успеем добраться до темноты.

И вот девочки уже оказались перед насыпью. Хотя этот холм и не был таким уж крутым, однако его сплошь покрывали колючие, вполовину человеческого роста, заросли китайского финика и дерезы. Эти кустарники сверху донизу были покрыты острыми шипами, поэтому даже легкое прикосновение к их веткам расцарапывало кожу до крови. Девочки продвигались по извилистой тропе, которая зигзагом карабкалась вверх. Им приходилось то и дело отодвигать факелами острые ветки и запутанные гирлянды колючих кустов. Чем выше они поднимались, тем круче становился подъем и тем непроходимее становились заросли, среди которых уже сложно было найти место, чтобы хотя бы просто поставить ногу.

Долго ли, коротко, но наконец они, запыхавшись, добрались до самой вершины, откуда открывался широкий вид на окрестности. Тополиная роща казалась отсюда совсем низенькой и с легкостью могла уместиться на ладони, а их поселок вдали и вовсе напоминал спичечный коробок. Какое-то время девочки просто молчали. Они впервые взирали на место, где жили, с такой высоты. Каждая ощутила непередаваемое одиночество, которое лишь усиливалось благодаря недавним событиям, случившимся в их жизни. Их словно обволокло туманом: они не знали, что им уготовано в этой жизни, равно как не могли объяснить, что произошло с тем мирком, в котором они обитали. Все вокруг погружало их в какое-то беспокойство, заставляя ощущать растерянность и беспомощность. Они понятия не имели о том, что их ждет впереди, поэтому могли лишь покориться судьбе и бессмысленно продолжать свой путь.

Практически целый день девочки сначала взбирались на склон, а потом спускались с него, пытаясь поспеть до захода солнца. От быстрой ходьбы на их ступнях образовались волдыри, по худеньким плечикам струился пот. Голод, жажда и усталость на время заглушили их душевную тоску. Когда девочки уже стояли на берегу реки и напряженно вглядывались вдаль в тревожном ожидании парома, солнце начало склоняться к горизонту. Пропаханная ветром волнистая ржавая гладь реки бесшумно катилась куда-то вдаль. Ее тяжелые, пахнущие рыбой волны непрерывно бились, издавая доводивший до полного отчаяния монотонный хлюпающий звук.

Девочки совершенно выбились из сил. Путь им преградила река, и было непонятно, что их ждет дальше. Они лишь беспомощно вздыхали – говорить совсем не хотелось. Присмотрев камень, они уселись на нем спинами друг к другу, молча вынули свои припасы и стали есть, запивая водой из фляжек. Они в малейших деталях слышали свое пережевывание, глотание, урчание работающего желудка и кишечника. Казалось, это единственные звуки в округе, настолько невообразимая стояла тишина.

Эта удивительная тишина заворожила их, смягчив одиночество и скорбь. Так или иначе, они сделали то, что намечали. Испытав все трудности пути, после которого их руки и ноги покрылись кровавыми ссадинами, они ощущали долгожданную радость, и даже сухие лепешки из грубой муки показались им настоящим лакомством. Они не привыкли копаться в себе, но этот особенный вечер в какой-то мере помог им осознать жизненные обстоятельства, в которые они попали. Это оторванное от цивилизации место показалось им гораздо приятнее шумного поселка. Здесь было в сотни раз спокойнее, и, будь такое возможно, они бы с удовольствием остались здесь навсегда.

Щедрой рукой Бай Сяолань отломила для Се Яцзюнь половину своего орехового печенья. Пока она застенчиво делилась с подругой этим лакомством, по лицу ее пробежала грусть, девочка словно чувствовала свою вину за то, что паром не пришел, и теперь старалась хоть как-то ее искупить. В эту секунду дружба Се Яцзюнь стоила для нее гораздо дороже, чем золото. Однако Се Яцзюнь даже и думать не думала в чем-то ее винить. Оказавшись без семьи, она нашла в лице Бай Сяолань полную поддержку и за это была благодарна подруге.

– Дуреха, кончай уже беспокоиться обо мне, лучше подумай о себе, на сытый желудок и настроение лучше. Кто знает, может, нам придется здесь заночевать…

С этими словами Се Яцзюнь