Что же дальше, маленький человек? - Ганс Фаллада

Постепенно магазин оживает. Только что они бродили по залу, изнывая от скуки, хотя формально и при деле, и вот уже пошла торговля: Вендт работает, Лаш продает, Хайльбутт продает. Кесслер тоже не отстает – подрезал Пиннеберга, не дожидаясь своей очереди. Но вот и у Пиннеберга появляется покупатель – молодой человек, студент, но Пиннебергу не везет: студент со шрамами на лице коротко и ясно требует синий плащ.

У Пиннеберга в голове проносится: «Нет на складе». Этому мозги не запудришь. Кесслер не упустит случая позубоскалить, если покупатель уйдет с пустыми руками! Надо как-то выкручиваться…

И он ведет студента к вешалке возле зеркала.

– Синий плащ? Конечно. Минутку, пожалуйста. Не соблаговолите ли для начала примерить вот этот темный ольстер?

– Мне не нужен ольстер, – заявляет студент.

– Разумеется, я понимаю. Просто чтобы размер прикинуть. Если вас не затруднит… Посмотрите-ка – великолепно, не правда ли?

– Ну да, – говорит студент, – неплохо. А теперь покажите, пожалуйста, синий плащ.

– Шестьдесят девять пятьдесят, – мимоходом бросает Пиннеберг, прощупывая почву. – У нас на них сейчас скидка. Прошлой зимой этот ольстер стоил все девяносто. На подкладке. Чистая шерсть…

– Хорошо, – говорит студент. – Примерно столько я и собирался потратить. Но мне нужен плащ. Покажите, пожалуйста.

Пиннеберг медленно, нерешительно снимает красивый ольстер цвета маренго.

– Вряд ли что-то будет смотреться на вас лучше, чем это пальто. Синие плащи совсем вышли из моды, их никто уже не берет.

– Да покажите, наконец! – напирает студент. И мягче: – Или вы не хотите продать мне плащ?

– Что вы, что вы. Как пожелаете. – Пиннеберг улыбается – точно так же, как улыбнулся сам студент, задавая вопрос. – Только… – Он лихорадочно соображает. Нет, врать нельзя. Надо попытаться. – Только вот с синим плащом я вам, увы, помочь не смогу. У нас их нет на складе.

– Почему же вы сразу не сказали? – то ли удивлен, то ли раздражен студент.

– Хотел, чтобы вы сами убедились, как вам идет ольстер. Словно на вас шит. Знаете, – Пиннеберг понижает голос, на лице извиняющаяся улыбка, – я, конечно, понимал, что пальто вы брать не станете. Вам зубы не заговоришь. Просто хотел вам показать, насколько оно лучше синего плаща. Мода на них прошла, мы их больше не заказываем. То ли дело этот ольстер…

Пиннеберг любуется им, гладит по рукаву, снова пристраивает на плечики и хочет повесить на место.

– Погодите, – говорит студент. – Дайте-ка я еще разок… Так-то оно недурно выглядит.

– Недурно, это точно, – говорит Пиннеберг и снова помогает покупателю облачиться в пальто. – Очень достойно смотрится. Может, показать вам и другие пальто? Или светлый плащ?

Он видит, что мышь уже почти угодила в мышеловку, что она почуяла сало и у нее потекли слюнки – теперь можно и рискнуть.

– Так значит, светлые плащи у вас есть! – рычит студент. – Только синих нет?

– Да, кое-что осталось… – говорит Пиннеберг и подходит к другой вешалке.

На этой вешалке висит зеленовато-желтый плащ. Его дважды уценивали, его собратья от того же поставщика, такого же цвета, такого же кроя, давно нашли своих владельцев, а у этого словно злой рок – никак не желает покидать Манделя… Бывает такое. Любой в нем смотрится как-то чудно, кособоко, не то одетым неуместно, не то и вовсе полуодетым.

– Кое-что осталось… – говорит Пиннеберг. И, перекинув плащ через руку, возвращается к покупателю. – Вот, прошу. Светлый плащ. Тридцать пять марок.

Студент влезает в рукава.

– Тридцать пять? – удивленно переспрашивает он.

– Да, – отвечает Пиннеберг. – Такие плащи стоят недорого.

Студент смотрится в зеркало. И снова волшебная сила плаща явила себя: симпатичный молодой человек сразу выглядит в нем так, будто примерил дядюшкино пальтишко.

– Скорей снимите это с меня! – кричит студент. – Это просто ужас!

– Это плащ, – серьезно произносит Пиннеберг.

Дальше события развиваются стремительно. Нет, мерить другие пальто нет смысла, этот ольстер полностью его устраивает. Хотя, конечно…

Пиннеберг выписывает чек на шестьдесят девять марок пятьдесят пфеннигов, вручает его покупателю и кланяется:

– Благодарю вас!

– Нет-нет, это я вас благодарю, – смеется студент: наверняка вспоминает желтый плащ.

«Слава богу, справился», – думает Пиннеберг. Он быстро оглядывает зал. Остальные либо заняты прежними покупателями, либо уже обслуживают новых. Свободны только Кесслер да он. Значит, теперь очередь Кесслера. Пиннеберг оттеснять его не станет. Но как раз когда он смотрит на Кесслера, происходит нечто странное: шаг за шагом Кесслер отступает вглубь торгового зала. Очень похоже, что он пытается спрятаться. Переведя взгляд на вход, Пиннеберг видит причину этого позорного бегства: в магазин входит дама, за ней еще одна – обе лет тридцати с небольшим, – потом третья дама, постарше, мать или свекровь, и, наконец, господин – усики, водянисто-голубые глаза, голова как яйцо. «Ах ты, гнида трусливая, – возмущенно думает Пиннеберг. – Удрать решил. Ну, погоди!» И он произносит, отвешивая глубокий поклон:

– Чем могу служить, дамы и господа?

И на равный промежуток времени задерживает приветливый взор на каждом из четырех лиц – чтобы никто не почувствовал себя обделенным.

Одна из дам, с выдающимся молочным хозяйством, раздраженно говорит:

– Мужу нужен вечерний костюм. Франц, пожалуйста, сам скажи продавцу, чего ты хочешь!

– Я хочу… – начинает господин.

– Да у вас, похоже, ничего приличного нет, – заявляет вторая молодая дама.

– Я же вам говорила, не ходите к Манделю, – вмешивается пожилая. – За такими вещами надо к Обермайеру!

– …вечерний костюм, – заканчивает господин с круглыми водянисто-голубыми глазами.

– Смокинг? – осторожно спрашивает Пиннеберг.

Он пытается распределить этот вопрос поровну между всеми тремя дамами и не обойти вниманием мужчину, ведь даже такая тряпка может испортить дело.

– Смокинг! – возмущенно восклицают дамы.

Молочнохозяйственная дама говорит:

– Смокинг у мужа есть. Нам нужен вечерний костюм!

– С темным пиджаком, – вставляет господин.

– И полосатыми брюками, – добавляет блондинка, по всей видимости золовка; как сестра она, похоже, имеет преимущественные права на брата перед его женой.

– Извольте, – говорит Пиннеберг. – Прошу вас, пройдемте вон туда.

– У Обермайера нам бы уже подобрали что-нибудь подходящее, – ворчит пожилая дама.

– Нет, ну не такое же, – комментирует жена, когда Пиннеберг берет в руки пиджак.

– Ужасная банальщина, тебе не кажется?

– Ничего другого вам здесь и не предложат.

– Ну посмотреть-то можно. За это денег не берут. Просто покажите, что у вас есть, молодой человек.

– А примерь-ка вот этот, Франц.

– Ой, Эльза, я тебя умоляю! Такой пиджак…

– А ты что думаешь, мама?

– Я молчу, вы меня даже не спрашивайте, я молчу. После того, как я уже нашла костюм…

– Не соблаговолит ли господин немного приподнять плечи?

– Не надо, Франц, не расправляй плечи. Муж всегда ходит ссутулившись. Это тоже надо учитывать.

– А как сзади…

– Да, повернись-ка, Франц.

– Нет, ну это совершенно невозможно…

– Покажите нам что-нибудь другое, молодой человек!

– Пожалуйста, Франц, подвигайся, что ты стоишь как памятник.

– Какой-то слишком короткий.

– Этот, пожалуй, получше.

– И охота вам у Манделя мучиться…

– Скажите, муж должен вечно стоять в этом пиджаке? Если нас здесь обслужить не могут…

– Может быть, господин изволит примерить вот этот пиджак…

– А сколько он стоит?

– Франц, прошу тебя…

– Нет, этот пиджак не хочу, не нравится.

– Почему не нравится, Франц, по-моему, вполне пристойно смотрится!

– Пятьдесят пять марок.

– Слишком дорого.

– Мне он не нравится, слишком много ваты в плечах.

– А как без ваты, если у тебя плечи вечно опущены?

– У Залигеров потрясающий вечерний костюм продается за сорок марок. С брюками! А тут за один пиджак…

– Поймите, молодой человек, костюм должен смотреться. За сто марок можно и на заказ сшить.

– Похоже, этот вашему достопочтенному супругу по размеру не подходит.

– Так дайте нужный размер…