Беглец пересекает свой след - Аксель Сандемусе

Эта ложь несла в себе страшную месть. Остальные считали, что имя звучит неплохо, и нередко это приводило к насилию. Я сам выбрал это имя и поэтому должен был быть доволен им, но в прошлом было так же ужасно, когда мои одноклассники называли меня Волшебником.

Имя человека стабильно, оно является противоположностью ненавистного процесса роста; имя человека — это то, к чему он стремится и чем будет в ожидании. Поэтому имя священно. И на протяжении многих лет большинство людей сохраняют бессмысленную на первый взгляд эмоциональную реакцию на свое имя. Это происходит из-за детской путаницы имени и личности. Напишите, например, Olsen с двумя «л» — Ollsen — и Olsen никогда не примет это имя в течение всей вечности. Его сразу же начинают мучить сомнения в том, насколько он далек от того, чтобы быть настоящим Ольсеном. Ребенок Питер Олсен довольно часто сокращает свое имя до П. Олсена в дальнейшей жизни. Мы мечтали о том дне, когда людям больше не придется обращаться к нам по имени, и долгое время я втайне писал свое имя на листках бумаги как Э. Арнакке. Данное имя представляет ребенка, и в то время как Рольф с удовольствием рад забыть свое детство, он подписывается просто Р. Спросите его, что означает «Р», и он хихикнет в глупом замешательстве.

ЖЕЛАТЬ — МЕЧТАТЬ

Как я завидовал муравью! В муравейнике есть не просто самец и самка — все сообщество состоит из отдельных особей, каждый муравей — это всего лишь отдельная, ни к чему не привязанная клетка, которая иногда поддается какой-то своей безумной прихоти, не сводя из-за этого с ума весь муравейник. Человек должен примирить тысячу противоречий в своем мозгу, но муравьиное сообщество полно независимых противоречий. Вот, например, муравей, который, белый и слепой, с огромным брюхом, висит на двух ногах на крыше и всю свою жизнь является просто резервуаром; сам он почти ничего не потребляет, просто наполняется и осушается в соответствии с потребностями муравейника. Неужели я не понимаю, что это значит! Это Нарцисс муравьиного сообщества, это тема для элегии, он находится в возрасте аттестации, он эфирный, он осушается и пополняется, и просто висит там, улыбаясь во сне — он пахнет собственным потом и не имеет противоречий своем сердце, он не находится в смирительной рубашке за тюремной стеной, как человеческий Нарцисс; он не находится под охраной в учреждении, где охранники сами боятся и где черти ходят на цыпочках. Он независим; он никогда не был вынужден бороться за свое единство, как Павел.

Счастливый дьявол!

Но самое великое в мире — быть человеком и достичь господства над тысячей противоречий внутри одной личности, обнаружить их одно за другим и затем объединить их все в единое живое целое.

О всесторонне развитой личности говорят после смерти каждого третьего человека. Но вряд ли такой человек когда-либо существовал на земле. Тем не менее, я убежден, что большинство из нас могли бы стать всесторонне развитыми, если бы только мы не отказывали в этом другим.

ЕДИНСТВЕННЫЙ И НЕПОВТОРИМЫЙ

Я не верю, что у меня когда-либо была хоть одна цель, кроме объяснения того, кто я и что такое человек. Откуда? Почему? Но человек, который, делая такие запросы, не довольствуется простым пустословием в классе, а продолжает спрашивать без остановки, и год за годом все больше и больше, — такой человек не станет популярным. Ибо не предполагается, что кто-то получит ответ; никто не осмелится прочесть в глазах другого, что тот, получил ответ. Ибо все малыши, на которых, согласно Библии, нельзя обижаться, подозревают, что за теплом жизни скрывается огромный холод, и предпочитают не знать о нем ничего определенного. Они отдают предпочтение постельному теплу скучных нравоучений.

Я смотрю на эти свои цепи и слышу их железный лязг. И этот звук заставляет слезы литься из глаз узника.

Было время, когда я смеялся над термином «умственная борьба». И это было не так давно. Эта фраза всегда появляется в какой-то шутливой связи, и в том смысле, в котором она обычно используется, она подразумевает вовсе не борьбу. Но меня всегда особенно поражало то, что упоминание о душевной борьбе происходит только тогда, когда жертва достигла с ее помощью какого-то санкционированного вывода. Согласно этому, вся суть и содержание умственной борьбы заключается в простом утверждении, что она когда-то существовала.

Ментальная борьба может быть одной из многих вещей, но чаще всего это то, что оратор делает для того, чтобы обмануть аудиторию. Но это может быть и ослабление стен между духовными сферами, распад, называемый «ужасом». Когда стены рушатся, человек борется за единство или падает на землю. Чаще всего он падает на землю.

Эти стены внутри человеческого духа никогда не должны были быть построены. Но мы — дьяволы по отношению друг к другу.

Люди сдерживают друг друга с помощью террора. Мы боремся, чтобы усилить страх в других и скрыть свой собственный.

Человек по природе своей слабонервный. Это его основная черта. Мужества не существует. За самым великим подвигом героя вы найдете черствое сердце.

«Мужество» существует, но это нечто иное, чем мы привыкли это считать, если мы вообще во что-то верим. Смелость и трусость не являются противоположными понятиями.

Я был в полном ужасе перед старшими. И до такой степени, что все, за что я брался с тех пор, было попыткой реабилитации. И мои попытки всегда терпели неудачу просто потому, что я был смертельно напуган.

Не так давно я столкнулся с утверждением одного выдающегося невролога о том, что ежедневная борьба в жизни взрослого человека, очевидно, оставляет гораздо более сильные следы, чем любые «разрозненные впечатления раннего детства».

Так говорит невежественный человек, и его высказывания необъективны. Ребенок тоже борется и делает это постоянно. Многие взрослые не борются. Но эти слова идут дальше и показывают, что человек, о котором идет речь, представляет себе жизнь как единицу расстояния, как, например, с 1850 по 1925 год, как человеческое существо, которое в один год поднимается из пыли, а в другой исчезает в ней. Но жизнь нельзя рассматривать в таком свете. Мы растем вверх, достигаем кульминации и растем вниз. Идентичное обстоятельство, представленное нам один раз, пока мы растем,