Последняя книжная вечеринка - Карен Дюкесс

проходила мимо старых удочек, хрустальных конфетниц, наборов посуды от «Фиеста», направляясь к средним рядам и столу с бижутерией, где я стала копаться в чаше с сережками в поисках чего-то, что будет хорошо смотреться с моим костюмом. Когда я подняла взгляд, то увидела в соседнем ряду Генри. Он был занят горой желтых резиновых сапог.

– Думаешь, скоро начнутся дожди? – спросила я, подходя к нему.

Он широко улыбнулся:

– Как приятно встретить тебя здесь!

Я умирала от желания поскорее увидеться с Генри с того самого момента, когда мы столкнулись в магазине подержанных товаров, и мне было трудно устоять перед тем, чтобы не прижаться и не поцеловать его прямо здесь. Но друзья моих родителей нередко наведывались на блошиный рынок, поэтому я соблюдала разумную дистанцию и надеялась, что уловки, с которыми Генри говорил о нашей встрече, подразумевали то, что мы отправимся куда-нибудь вместе перед тем, как пойти по своим делам. Мы оба старались разговаривать достаточно официально, как работодатель и сотрудник, которые совершенно случайно столкнулись друг с другом. Я спросила, пришел ли он вместе с Тилли.

– Она говорит, что старые вещи наводят на нее тоску, – ответил Генри.

Мы блуждали по рынку – то ли вместе, то ли порознь – от продавца инструментов к разложенным фотографиям ярко-оранжевых закатов в дешевых рамках. Задержавшись у стола с подержанными книгами, мы улыбнулись друг другу, когда женщина в бермудах прошла мимо, взглянула на биографию четы Рузвельтов и усмехнулась куда-то в воздух:

– Элеанор и Франклин? Это еще кто такие?.

Держа в руках «Голубой глаз» Тони Моррисон, я спросила Генри, любит ли он эту книгу так же, как люблю ее я. Когда он признался, что не читал ее, я вытащила пятьдесят центов и купила ее для него. Затем я заметила потрепанный сборник «Уайнсбург, Огайо» в мягком переплете.

– Слушай, – сказала я Генри, – ты знаешь Джереми? Это друг Фрэнни? Ты когда-нибудь читал его сборник рассказов? Он написал его по мотивам вот этой книги, но только место действия там другое, «Шоэт».

Генри выглядел озадаченным, как будто начисто забыл о том, что я знакома с его сыном:

– Друг Фрэнни?

Чувствуя себя глупо от того, что вообще упомянула Фрэнни, я надеялась, что Генри уже не помнит, как я развлекалась с Фрэнни на вечеринке в июне, не говоря уже о той ночи с лобстерами. Чтобы отвлечь его от мыслей о Фрэнни, я продолжила говорить о Джереми:

– Джереми, кажется, получил какой-то приз за него.

– Да, точно, – сказал Генри, перебирая стопку старых журналов «Лайф». – Он был талантлив не по годам, это уж точно. Эти рассказы были не так уж плохи. Он ведь продал роман? Ну, тот, о запретной любви в Непале!

– Да, и этот роман потрясающий. Малькольму роман очень понравился, он сразу сделал Джереми хорошее предложение, хотя тот пока только начинающий автор. Просто удивительная книга. Место действия – поселение прокаженных, даже не верится! История любви местной девочки и сына врача. Очень красивая история.

Лицо Генри вдруг приобрело обескураженное и раздраженное выражение. Я тут же осознала свой просчет. С чего бы Генри, расстроенному невнимательностью Малькольма, захотелось слушать о том, что Малькольм занят продвижением невероятного молодого писателя, который вдобавок еще и друг его собственного сына? Как глупо это было с моей стороны, говорить о Джереми и Фрэнни, когда оба они по возрасту ближе ко мне, чем к Генри. Это, наверное, напоминало ему о том, что я больше похожа на его дочь или подружку его сына. Я проклинала себя за то, что не подумала об этом до того, как болтать про Джереми.

Мы подошли к столам с толстовками, футболками и носками, но, кажется, Генри потерял интерес и забыл свою официальную причину посещения блошиного рынка.

– Так что, все же никаких носков? – спросила я, держа в руке пару белых теннисных носков.

– Мне не нужны носки.

Я прошлась по куче футболок с дурацкими надписями, надеясь найти что-нибудь, что рассмешит Генри. Я расправила перед собой одну из них с выражением: «В рот мне ноги», которое Генри тут же назвал «неуместным и мерзким».

– Тогда как насчет этого? – спросила я. – «Моя любимая».

На его лице отразилась боль, когда он увидел надпись, и он отошел к столу с уцененными ветровками, которые стал разбирать, как будто искал свой размер. Я подошла к нему и спросила, все ли в порядке. Оглядевшись вокруг, чтобы проверить, что никто на нас не смотрит, я пробежалась пальцами по шву его шорт.

Но он, не глядя на меня, сказал:

– Мне нужно возвращаться. Меня не было слишком долго. Сегодня к нам приедут гости на теннис.

32

Весь остаток дня после того, как Генри внезапно ушел с рынка, я чувствовала себя не в своей тарелке. Когда днем зазвонил телефон и я услышала, как мама говорит, что сейчас позовет меня, я понадеялась, что это Генри звонит, чтобы извиниться, хотя он никогда прежде не звонил мне домой, и ему, в общем-то, не за что было извиняться.

Звонил Джереми, и это было еще более неожиданно. Он сразу перешел к сути, объяснив, что взял мой номер у Малькольма и звонит, чтобы узнать, может ли он переночевать у меня, когда приедет в Кейп на этих выходных в связи с книжной вечеринкой. Его подвезет Малькольм, который собирается остановиться у своих друзей в Провинстауне.

– Всего на две ночи, – сказал он. – Я думал, что остановлюсь у Фрэнни, но я не могу дозвониться до него в Мэн. Я только что звонил Генри и Тилли, но Тилли посоветовала мне найти другое место для ночлега. Сказала, что у них и так слишком много гостей.

Я намотала телефонный провод на палец, затем распустила его.

– Это так мило с твоей стороны, – сказал Джереми в ответ на мое молчание. – Ты уверена, что не хочешь немного подумать?

– Я, конечно, не сказала «нет», – проговорила я, думая, что надо было сразу отказаться. Джереми такой непредсказуемый. Я боялась, что всем нам – мне, ему и моим родителям – будет некомфортно в одной компании. – Но ты уверен, что не хочешь поговорить с Фрэнни и остаться у них? Я не думаю, что они не смогут найти тебе спальное место.

Он ведь был для них почти как родственник, разве не так?

– Судя по всему, дом будет переполнен. Кроме того, Фрэнни приедет с Лил. Это будет неудобно. – Джереми замялся. – Она занимает собой все пространство. Говорят, она оставляет свою влагалищную диафрагму