Комната одиночества - Александр Павлович Волков

– затрещал телефон. Звонки не смолкали. Проклиная все на свете, поднялся с топчана, взял трубку. Звонил Кешик. И опять у меня все внутри затрепетало – оказывается, я уже понадобился начальнику штаба. «Опять, – думал я, – за что-нибудь фитиль всунут».

Надел форму и поплелся в штаб. Я так устал, что мне было наплевать, что со мной будет.

На проходной встретил этого проходимца, начальника медсклада, Виктора Петровича. Ох, сколько он у меня при получении медикаментов и спирта и того, и другого забирал! И ничего нельзя сделать, разве только – ничего совсем не получать. Придешь к нему на медсклад, а Виктор Петрович молча подсунет бумажку с перечнем дефицитных препаратов и смотрит. Когда я делаю вид, что ничего не понимаю, начинает объяснять:

– На себя выпиши, это начальник штаба взял. Понял?

– Почему я? – спрашиваю у Виктора Петровича. – Мне бы свое получить.

– Получишь, – начнет Виктор Петрович, – ведь мы выдаем, так сказать, из имеющегося в наличии. Понял?

Как тут не понять, ясно намекает, что если не выписать себе начштабовские дефициты, то не получишь даже положенного, а чем матросов лечить? Вот и вписываешь в свою заявку то, чего и не видел.

Я встретил Виктора Петровича и, как положено младшему, поприветствовал.

Петрович зачем-то морду отворотил.

– Ты чего? – говорю ему. – Не узнаешь?

– Узнаю, – буркнул Петрович. – Знаешь, чего тебя вызывают?

– Нет, – ответил я.

– Пороть будут!

– За что?

– Сейчас узнаешь, – подытожил Виктор Петрович.

В коридоре я вновь нагнал его и говорю:

– Может, все-таки расскажешь? – до чего мне надоел этот ублюдок. Кланяйся таким, а деваться некуда, одно слово – служба.

– За неприкосновенный запас. Не пополнены у тебя комплекты!

«Ого, – подумал я, – тут у меня должно быть все в порядке».

Виктор Петрович продолжал:

– Не пополнены комплекты твои. Предшественник ящики бросил открытыми и урыл. А кто пополнять будет?

– Виктор Петрович, почему вы на меня не вышли, сразу на начальника штаба? Решили бы вопрос.

– Поздно! Раньше нужно было шевелиться.

Вот гад, ни слова не сказал, а еще и виноват, что опоздал с пополнением. Я вздохнул и поплелся вслед за Петровичем.

Вошли в кабинет и Виктор Петрович начал, как по сценарию:

– Вот, не пополнены запасы, разбазарены комплекты К-1. Это перевязочные средства. Не знаю, как он будет восстанавливать. Но скоро проверка, так что пусть решает – платить или как?

Начштаба поерзал на стуле, посмотрел на Виктора Петровича и говорит:

– По истечении полугодия после передачи должности отвечает командир, а не врач, за всю эту вашу перевязку. Так что уладьте вопрос сами, без эксцессов. Все, можете идти.

Виктор Петрович что-то побурчал себе под нос и ушел из штаба. Я вернулся в кабинет и позвонил на медсклад.

– Послушайте, Виктор Петрович, – начал я, – давайте я подам дополнительную заявку и внесу в список то, чего не хватает! Идет?

На том конце провода что-то промычали, а потом, после паузы, Петрович ответил:

– Идет.

Я так и сделал.

Но до сих пор не пойму, зачем Петрович затеял весь этот цирк? Я-то знаю, что он торгует медикаментами. Известно, что один бинт стоит рубль, флакон пенициллина – три рубля и так далее. Знать одно, а участвовать – совсем другое. Но получается, я выписал дополнительной заявкой черт знает сколько перевязки, а когда стали вкладывать комплекты, то осталось много лишних бинтов. Но ведь бинты мои – я их выписал. Тут во мне такое взыграло. Взял я сумку, сложил все, что осталось от восстановления комплектов, пошел прямой дорогой в городскую аптеку. Зашел к директору и сказал:

– Возьмете оптом перевязку? – и открыл сумку.

– Сколько у вас? – спросил директор. – Я сейчас на прилавок все ваше выложу, бинтов в городе нет.

Я молча выложил все, что у меня было.

Директор пересчитал бинты, достал пачку купюр и протянул мне.

Я поблагодарил и направился к выходу.

– Послушайте, молодой человек, – сказал мне директор вслед, – если что еще заваляется, приносите.

Я ничего не ответил и вышел на улицу. Зашел в первый же духан, заказал кружку пива. До чего гадостное пиво в этом Поти! Взял я кружку пива и сел за столик в углу. Достал пачку купюр, что дал мне директор и стал считать. В пачке оказалось сто пятнадцать рублей. Вот так. Сейчас я уже не помню, было ли мне стыдно.

15

Помню, по первому году службы зашел я в центральную парикмахерскую, что в гостинице на проспекте Руставели. Дождался своей очереди, только собрался сесть в кресло, как появляется огромного роста грузин и нагло меня отталкивает в сторону. Я остолбенел от такой наглости. А местный спокойно проходит к свободному креслу и садится. Я говорю парикмахеру:

– Извините, но сейчас моя очередь.

И что этот идиотский мастер мне отвечает? Никогда не догадаетесь:

– Он раньше занимал! – вот что ответил этот мастер.

Я, конечно, ушел и поклялся больше не заходить в местные парикмахерские. А что мне в них делать? Бреюсь я сам раз в пять дней, у меня борода и усы еще не растут, как следует, а постригаться можно и в части, свой салон есть. Но в тот день я изменил своему решению, зашел в парикмахерскую в городе, но только по одной причине – зарезали грузина возле дверей той самой парикмахерской, а мне хотелось узнать, что и как было. У парикмахерской собралась толпа, на асфальте пятна крови. Мужики что-то обсуждали, но я местного диалекта не понимал, поэтому только бестолково хлопал глазами. Когда я подошел, все уже кончилось, и кроме пятен на асфальте, ничего не напоминало об убийстве. Потолкавшись еще некоторое время, пошел в парикмахерскую. Мастер брил какого-то старика, при этом разговаривал и покачивал головой. Интересно, как этот мастер действовал: например, чтобы выбрить щеку клиенту, он большой палец руки засовывал старику в рот и начинал с внешней стороны елозить бритвой по коже. Потом процедура повторялась с другой стороны.

Я поинтересовался, кто последний, оказалось, что за стариком никого нет, я и есть последний. Остальные мужики, что толпились в помещении, были, как я понял, просто знакомые мастера. Все они громко переговаривались на своем языке, только и слышалось: «Гыр-гыр-гыр…» В общем, я сел у стены и стал ждать.

Через некоторое время ввалился в помещение подвыпивший мужик и стал целоваться с мастером. Тот радостно чмокал подошедшего в губы, потом принимал от него деньги, потом проводил его до дверей, где они и расстались. Только исчезла спина посетителя с выпростанной рубахой, как мастер, уже на русском