Круг в огне: Рассказы - Фланнери О'Коннор

– Я ни капельки не удивлюсь, если он к нам напрямки сюда явится, – сказала хозяйка. – Прослышит, что мы здесь такие есть, и нагрянет. Прослышит, что у нас тут в кассе два цента лежат, и нагрянет, я ни капельки не удивлюсь…

– Так, хорош, – оборвал ее Рыжий Сэм. – Пойди принеси людям колу.

И его жена отправилась за остальным, что было заказано.

– Хорошего человека редко встретишь[14], – сказал Рыжий Сэм. – Все катится черт-те куда. Помню, раньше уходили и дверь не запирали. Теперь попробуй не запри.

Они с бабушкой еще поговорили про былые времена. Старушка сказала, что виной теперешнему положению дел Европа и только Европа: она ведет себя так, будто мы бездонный денежный колодец. Рыжий Сэм сказал, что она совершенно права, даже и обсуждать нечего. Дети выбежали наружу, на белый солнечный свет, и стали смотреть на обезьянку, сидевшую на дереве среди лиственного кружева. Она деловито ловила на себе блох и по одной аккуратно клала между зубов, точно конфетку.

Они поехали дальше по послеполуденной жаре. Бабушка то и дело задремывала на пару минут и просыпалась от своего же храпа. Около Гробоу-Хилла она в очередной раз проснулась и вспомнила, что в молодости гостила в этих краях на одной старой плантации. Фасад дома, сказала она, там украшали шесть белых колонн, а вела к нему аллея, обсаженная дубами, и по каждую сторону перед домом стояло по увитой зеленью беседке, где можно было посидеть со своим кавалером после прогулки по саду. Она точно помнила, на какую дорогу надо свернуть, чтобы туда попасть. Бэйли, она знала, будет отказываться тратить время на поиски старого дома, но чем больше она про него говорила, тем сильней ей хотелось взглянуть на него еще раз и проверить, стоят ли там до сих пор беседки.

– А в доме была в стене потайная дверца, – схитрила она, говоря неправду, но желая всей душой, чтобы это была правда, – и говорили, будто бы, когда подошла армия Шермана, там спрятали все фамильное серебро, а потом так и не нашли…

– Ух ты! – воскликнул Джон Уэсли. – Поехали посмотрим! Мы ее найдем! Все стены обстучим и найдем! Там кто живет-то? Где поворачивать? Папа, папа, можно мы повернем?

– Мы ни разу не были в доме с потайной дверцей! – заверещала Джун Стар. – Поехали смотреть дом с потайной дверцей! Папа, папа, ну можно посмотреть дом с потайной дверцей?

– Тут совсем недалеко, я точно знаю, – сказала бабушка. – Двадцать минут, не больше.

Бэйли смотрел прямо перед собой. Его подбородок был неподвижен, как подкова на копыте.

– Нет, – сказал он.

Дети подняли страшный шум, вопя, что им непременно надо увидеть дом с потайной дверцей. Джон Уэсли стал пинать спинку переднего сиденья, Джун Стар повисла на плече у матери и отчаянно заскулила ей в ухо, что у них даже в каникулы нет никаких развлечений, что ИХ желания никогда не выполняются. Малыш заплакал, Джон Уэсли заколотил ногой по спинке с такой силой, что удары начали отдаваться у отца в почках.

– Ладно! – крикнул он и остановил машину у обочины. – Умолкнете вы или нет? Уймитесь наконец хоть на секунду! Если вы сейчас же не замолчите, мы вообще никуда не поедем.

– Это будет очень познавательно для них, – тихо вставила бабушка.

– Ладно, – сказал Бэйли, – но зарубите себе на носу: больше таких заездов не будет. Это первый и последний раз.

– Там грунтовая дорога, надо вернуться к повороту, это миля примерно, – пустилась в объяснения бабушка. – Я заметила место, когда мы проезжали.

– Еще и грунтовая! – простонал Бэйли.

Когда они развернулись и поехали назад, бабушка начала вслух вспоминать, что еще там было красивого: цветное узорчатое стекло над входной дверью, канделябр в прихожей. Джон Уэсли предположил, что потайная дверца, наверно, в камине.

– Вы даже в дом не сможете войти, – сказал Бэйли. – Там живут незнакомые люди.

– Пока вы с ними у дверей будете разговаривать, я бегом вокруг и влезу в окно, – сымпровизировал Джон Уэсли.

– Мы все будем сидеть в машине, – сказала его мать.

Они повернули на грунтовую дорогу, и машину затрясло в клубах розовой пыли. Бабушка сказала, что помнит времена, когда не было мощеных дорог и за день проезжали самое большее тридцать миль. Дорога шла то в гору, то под гору, ее пересекали внезапные промоины, она круто и опасно петляла. То они смотрели с холма на голубые леса, простиравшиеся на мили, то, минуту спустя, оказывались в красном углублении, над которым высились, взирая на них, покрытые пылью деревья.

– Если через минуту этот дом не покажется, – сказал Бэйли, – мы поворачиваем обратно.

Дорога выглядела так, словно по ней месяцами никто не ездил.

– Еще совсем немножко, – сказала бабушка, и, едва она это произнесла, в голове у нее возникла ужасная мысль. От этой мысли кровь бросилась ей в лицо, глаза расширились, ноги дернулись, задев саквояж в углу. Как только саквояж покачнулся, газета, которой была прикрыта спрятанная под ним корзинка, приподнялась, раздалось визгливое урчание, и кот Питти Синг прыгнул Бэйли на плечо.

Детей швырнуло на пол, а их мать, державшую малыша, выкинуло через дверь наружу; старушку перевалило на переднее сиденье. Машина съехала в глубокую придорожную выемку, перевернулась и встала на колеса, сильно накренясь на левый бок. Бэйли как был, так и остался на водительском месте, к шее его, точно гусеница, прилип кот – серый, полосатый, с широкой белой мордой и оранжевым носом.

Едва дети поняли, что руки-ноги у них целы и двигаются, они вылезли из машины, крича: «У нас АВАРИЯ!» Бабушка лежала под приборным щитком, свернувшись калачиком и надеясь, что повредила себе что-нибудь и Бэйли поэтому не обрушит на нее свой гнев тотчас же. Ужасная мысль перед аварией была у нее вот какая: дом, который так живо ей помнился, находился не в Джорджии, а в Теннесси.

Бэйли двумя руками снял кота у себя с шеи и метнул в окно на сосновый ствол. Потом выбрался из машины и стал искать мать своих детей. Она сидела на земле, привалившись к красному ободранному склону выемки, и держала визжащего малыша; она отделалась царапиной на лице и переломом плеча.

– У нас АВАРИЯ! – в восторженном исступлении вопили дети.

– Но все остались живы, – разочарованно произнесла Джун Стар при виде бабушки, с трудом вылезающей наружу; шляпка у нее на голове удержалась, но сломанная передняя часть полей залихватски торчала набекрень, а фиалки свисали сбоку. Собравшись вместе, взрослые сидели на земле и медленно приходили