Гнездование - Рошен О'Доннелл

Все происходит так быстро. В скорой парамедик держит ее за руку, носилки трясет, воет сирена, а потом в какой-то момент она, наверное, теряет сознание, потому что следующая картинка – это узкая предродовая палата. Саундтрек – глубокое дыхание, как будто в этом помещении тренируются водолазы-аквалангисты. Глухой стук сердец из мониторов в разных углах палаты. Сердца еще не рожденных детей стучат быстрее, как копыта коней, несущихся галопом по пыльной дороге.

В Киариной голове калейдоскоп, фотомонтаж. Боль в животе нарастает и нарастает. Сейсмограф сердцебиения ее малыша фиксирует безумные скачки. Словно чудом телепортированные из другого измерения медработники внезапно возникают возле ее койки, что-то невнятно бормочут, глядя в папки-планшеты. Здесь два или три врача, несколько акушерок. Внимательно проверяют показания датчиков и диаграммы. Почему все так на нее смотрят? Одна медсестра показывает ей пару длинных белых компрессионных чулок. Другая вынимает серьги из ее ушей. Киара понимает, что дрожит всем телом, стучат зубы, и в какой-то момент кто-то спрашивает: «Киара, вы осознаете, что происходит?»

24

Свет играет на ресницах и веках. Пробиваясь к сознанию, Киара плывет вверх, к поверхности глубокого красного бассейна. Наконец ей удается открыть глаза. Вокруг койки нет шторки. За окном темно. Когда успел наступить вечер? Капельница в левой руке, пластырь запачкан кровью, как будто его наклеили в большой спешке.

В палате никого.

Рука ползет к животу. Сдут, как мячик.

Где мой ребенок?

Стеклянная люлька, стоящая рядом, пуста. Звенит в ушах. Сильно колотится сердце. Киара произвела звук. Нечеловеческий, животный рык. Она пытается слезть с койки, но не может пошевелить ногами, они онемели.

– Ой-ой, тише, тише. – Сквозь пелену слез она видит фигуру акушерки, приближающуюся к ней. Что она говорит? – Успокойся, тише, тише. – И тогда Киара начинает рыдать, понимая, что медсестра воркует с кулечком, который держит на руках, кулечком, завернутым в шаблонные больничные полотенца голубого цвета. Несмотря на то что мозг Киары в полном оцепенении, тело принимает сигнал. Она складывает руки, готовая принять младенца. – А вот и твой малышок, – говорит медсестра.

Киара утыкается носом в младенческую щечку. Кровь все еще стучит в ушах, лицо мокрое от слез, из носа течет. И вот он раздается – высокий, как у ягненка, крик новорожденного. Полный возмущения писк человека, которого вытащили на свет, в этот шумный холодный мир. Медсестра отстраняется, нежно улыбаясь, как будто не замечает, что у пациентки явный нервный срыв.

– Поздоровайтесь друг с другом, я вас оставлю на минутку.

– Спасибо, – говорит Киара. – Господи, спасибо вам огромное… Но где мои дети? Другие дети. Элла. Софи. Где они?

– Другие дети? – Медсестра смотрит в папку-планшет, переворачивает страницу. Киара вспоминает Шинейд в больничной форме, волосы убраны назад и заколоты невидимками, быстрые и ловкие руки. Медсестра хмурится. – Я только что пришла, у меня ночная смена. Сейчас проверю, возможно, мне оставила эту информацию дневная сменщица.

Представь себе, как они сидят на рюкзачках с ланч-боксами на улице возле «Веселых дней». Огромные глаза, темнота кругом. Мейрид ведь позаботится о них, как же иначе? Они же не могли уйти сами по себе. Так?

Через несколько минут медсестра возвращается.

– Они с вашим мужем, – улыбается она, как будто принесла хорошие новости.

– Что?

Выражение лица медсестры резко меняется.

– Ой. А разве планировалась какая-то другая схема?.. Подождите, тут еще приписка. Пациентка попросила свою подругу Кэти забрать детей из детского сада… Подтверждено… И еще одна приписка, сделанная в три пятнадцать. Кэти сообщила по телефону, что детей в саду не оказалось, их уже забрал домой отец. Просьба связаться. Еще здесь написано название отеля. Может быть, это какая-то ошибка… Вы что-нибудь поняли?

– Нет. Нет, так не должно быть. Все так быстро случилось. Мама приедет присмотреть за девочками, но на следующей неделе. Можно вас попросить принести мне телефон?

– Ваши вещи спустили вниз, в послеродовую палату. Вас мы туда спустим в пределах часа. Постарайтесь не волноваться, милая. – Медсестра надевает на руку Киары манжету тонометра, измеряет давление. – Все в порядке.

Когда она снова уходит, Киаре хочется закричать ей вслед. Не оставляйте меня одну. Она так и видит, как Райан нависает над девчонками и орет до тех пор, пока они не начинают плакать. Тошнотворное чувство, что ее поставили на место. Картинка ярости вдруг сменяется прямо противоположной: Райан сидит вместе с девочками на полу, помогает им построить башню из конструктора «Лего Дупло». Элла держится за животик, хохочет, когда папа подхватывает ее на руки. Софи обнимает его за колени. Видишь? Я прекрасный отец, почему ты этого не замечаешь?

Она прикладывает нового младенчика – Ноа, она назовет его Ноа, в честь своего дедушки – к груди. Такое знакомое ощущение, когда малыш начинает сосать.

Дети умеют останавливать время.

Звуки Дублина шумят вдали, как волны. Урчание транспорта, вой сирен. Словно они зависли над океаном. Только я и этот темноволосый незнакомец. Пальчики голубоватые, все сморщенные, как будто его надолго оставили в ванной. Он гораздо меньше, чем были при рождении его сестренки.

А еще дети умеют ускорять время.

Два ординатора наконец перевозят ее в палату и перекладывают на кровать. Ноги все еще туго затянуты до колен в белые компрессионные чулки. Вокруг кровати задергивают голубоватые плиссированные занавески, и медсестра говорит: «Устраивайся. Тебе здесь как минимум пять ночей предстоит провести».

Пять ночей? Она не может оставаться здесь пять ночей. У них отнимут номер в отеле, если она не будет регистрироваться каждый вечер.

– Пожалуйста, помогите мне найти телефон.

На часах 19:37. В голосе Райана не слышится ни ярость, ни безудержное веселье, которые она себе представляла. Вместо этого в паре слов, которые он произносит, она улавливает едва скрываемую обиду.

– Могла бы и сообщить мне, что едешь в роддом, – говорит он.

– Я потеряла сознание. Разве тебе не сказали? Меня экстренно прооперировали. Под общим наркозом. Я много крови потеряла.

– Почему же ты мне всего этого не рассказала?

– Что? Райан, послушай, как там девочки? Все хорошо? Они еще не спят? Можно я пожелаю им спокойной ночи?

– Ладно, – говорит он, тяжело вздохнув. – Позову их. Они смотрят телевизор.

– Элла? Соф?

Мерное сопение двух носиков. Она представляет, как дочки сидят с телефонной трубкой на старом кожаном диване, маленькие кроссовки едва выходят за край. Элла обнимает Прыгуна. Софи опирается на подлокотник.

– Малышки, послушайте меня. Мама скоро будет дома. Ведите себя хорошо с папочкой, договорились? Я скоро вернусь. Я…

– В общем, они тут сейчас мультиками увлечены, извини. – В голосе Райана слышатся нотки