В начале было Слово – в конце будет Цифра - Маргарита Симоновна Симоньян

или не чудо, иллюзия или совпадение, никто никогда не узнает, и Альфа Омеге останется лишь удивляться и наблюдать, как вслед за погасшим сиянием гаснут одна за другой, сдаваясь новому дню, керосинки на маяке, окаймленном еловым бором с ладными шишечками, а на другом конце света и в ту благословенную ночь, и до конца своих дней, которые никогда не закончатся, Иоанн нет-нет да и будет с грустной улыбкой задумываться, был ли божественный свет этой ночи вымоленным им у Господа чудом, был он божественным в прямом или только в лирическом смысле слова или же просто одной из природных нелепиц последних времен, когда полярная вороника растет на одних островах с субтропическими мимозами, а северное сияние застилает все бывшее северное полушарие, и видно его одновременно и на нью-йоркской свалке, и на соловецкой Голгофе, но Иоанн будет даже рад, что ему не суждено разгадать Божий промысел – не спрашивать же напрямую у Господа! – поскольку Господь сам решает, где и когда Ему промышлять.

21

Верблюжья колючка является одним из главных пастбищных растений в зоне пустынь и богата сахарами, которые в теплую погоду выделяются у нее на стеблях в виде манны, широко используемой в пищу.

Википедия

К ночи поверившая Иоанну шайка набьется в салон спасательного самолета. За штурвал сядет Илон Маск, который в своей первой, невечной жизни не только был внуком знаменитого авиатора, но и сам управлял собственными самолетами, летал даже на Марс и уже планировал основать там колонию, когда его планы нарушила ядерная война.

Убедив иродов и вероотступников, что все они могут переехать в райские кущи Района, если ему удастся найти ДНК Иисуса Христа, Иоанн направит спасательный самолет в Иудейскую пустыню, где веками катила свои нещедрые воды река Иордан, по которой никогда не ходили суда и на чьих берегах никогда не строили городов, но зато именно она расступилась перед Иисусом Навином, и он перевел наконец-то евреев аки посуху в Землю Обетованную, после того, как Моисей сорок лет водил их за собой по пустыне и тоже проделывал этот фокус с расступившимися волнами, и не с какой-то там хилой речушкой, а с Черным морем, но все-таки умер, так никуда евреев не приведя.

Небо будет пыхтеть, как засорившаяся выхлопная труба. Кто-то из шайки всхрапнет, кто-то станет латать свои обноски, кто-то посасывать высохший плавник воблы, и наконец, измученная этим длинным днем, полным непредсказуемых чудес и предсказанных знамений, шайка угомонится.

Иоанн будет непрестанно молиться, а Прохор, поначалу стараясь не отставать от Учителя, все-таки сдастся усталости и весь оставшийся путь, трясясь в прокуренном самолете, будет полуплакать, полуспать, как новорожденный.

– Горе живущим на земле и на море! Потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени, – по памяти прошепчет Иоанн, перелистывая свитки.

– Слышь, дед, хорош уже! Дай поспать! – зарычит, проснувшись, герпесный Эдик.

– Завали хлебало! Складно излагает, – прикрикнет Сэмэн на своего кореша Эдика.

Непонятное бормотание Иоанна напомнит Сэмэну колыбельную, которую в первой жизни ему пела мама, пока не вышла замуж за отчима.

Так они пересекут Атлантический океан, ориентируясь на единственный в беспробудной темени свет – сияние собора Святого Петра в Ватикане, построенного на месте цирка Нерона, где император развлекался тем, что скармливал львам христиан, что не помешало Петру обратить в христианство любимую жену императора.

Как и Соловки, собор Святого Петра пережил и ядерную войну, и потоп, и по-прежнему мог бы покрасоваться своими Рафаэлями и Микеланджело, если бы в мире еще было перед кем красоваться. Где-то в его подземельях будет покоиться тело Петра, и наверху все так же тускло мерцать его статуя с ключами от рая в руке (якобы переданными ему Христом), с выставленной вперед правой ступней [смотри QR-код], которую устремлялись потрогать тысячи полоумных паломников, веря, что, потрогав чью-либо бронзовую ступню, можно получить отпущение всех грехов.

Святой Петр

Глядя в иллюминатор, Иоанн вспомнит, что никому Христос ключи от рая не передавал, а сказал тогда Петру чисто символически, что у тебя, мол, Петр, ключи от Царства Небесного, имея в виду, что он может учить людей истине, и Петр, надо отдать ему должное, ровно это и сделал не только с любимой женой императора, но и с тысячами других жен и мужей, обрекая их, с одной стороны, на съедение львами, а с другой – на вечный покой рядом с Господом.

Когда последние блики Собора останутся позади и самолет погрузится в прежнюю тьму, Маск, заливая потом приборную доску, уже соберется объявить шайке, что топлива может не хватить на обратную дорогу, а он не знает, куда лететь, – но тут просияет луч следующего путеводного маяка – греческого Афона.

Иоанн даже прослезится, вспомнив, как, спасая Ее от римских плеток с наконечниками из костей диких животных, погрузился вместе с Ней на корабль, но они попали в бурю, и только истовая молитва помогла им прибиться к какому-то берегу, и это как раз оказался берег Афонской горы. Богородице так понравилось синее море, которого не было ни в Галилее, подарившей ей жизнь, ни в Иерусалиме, отнявшем у нее все, что она не сдержалась, попросила у Господа этот удел для себя, и по завету с тех пор ни одна женщина, кроме самой Богородицы, не может ступать на Афон, и монахи так чтут этот завет, что еще в предпоследние времена сделали его условием вступления Греции в Евросоюз, чего, конечно, никак не могла ожидать от них Богородица.

Проснувшись, шайка разглядит монахов, давящих виноград, выжимающих из оливок изумрудное масло и собирающих орехи для трапезы, как будто не было ни войны, ни потопа, но, если бы кто-то осмелился вывезти с острова хоть один затрапезный (в прямом смысле слова) орешек, этот орешек тут же бы обратился в пепел. А впрочем, за все последние времена никто так и не смог приблизиться к щедротам Афона, даже проходимцы из числа воскрешенных контрабандистов, промышляющих мелким бартером на фешенебельных свалках, где можно сменять банку кошачьего корма на королевскую тиару, а королевскую тиару – на авианосец, да только кому они интересны в последние времена, эти королевы и авианосцы, то ли дело кошачий корм. Контрабандисты давно нелегально обзавелись летательными протезами, вообще-то положенными только светилам и заслуженным работникам благотворительного секс-шопа, но на подлете к острову их неизменно одолевало внезапное головокружение, тошнота, слепота, глухота вкупе с изжогой, вызванной то ли кошачьим кормом, то ли угрызениями совести, – и они меняли маршрут.

Увидев орехи, герпесный Эдик поперхнется слюной,