Системные требования, или Песня невинности, она же – опыта - Катерина Гашева

– Я пойду домой, – сказала Лариса шепотом. – Здесь недалеко.

– Ты никуда не пойдешь. Все. Расслабься. Сейчас поедим, там картошка с курицей есть, шарлотку испечем. Потом сделаем ночь при свечах. Или пир во время чумы. При свечах и с танцами.

– Мне нравится, – подала голос Эля. – Здорово.

И была курица с картошкой. Была шарлотка. Были танцы, были чума и свет. Потом только чума и свет.

Глава 16

К вопросу о белых медведях

Снег обрушился, когда его уже перестали ждать. За ночь побелело и врезало морозом, несильным, но заметным, градусов в семь. В эти первые дни дворницких дел было немного. Сыпануть песка, где люди ходят, – и свободен.

Финн гонялся за снежинками, облаивал твердые – не раскопать – клумбы и дрых без задних ног. Влад тоже дрых, читал – и снова на боковую. Вот выпадут нормальные снега, тогда придется помахать лопатой. Этого Влад не любил, но никто и не обещал, что будет легко.

И тут без предупреждения шибануло аж до минус тридцати. Они с Финном ночью чуть не окочурились от холода. То есть чуть не окочурился Влад. Лег спать – было еще ничего, а потом пришел дубак. Батарея грела, но тепла ее хватало только на саму себя. Приложишь руку – тепло, отодвинешь – мороз. Влад напялил полушубок, потом подумал и затащил на топчан волкособа. Тот спросонья гавкал и упирался, но кое-как устроились.

С утра Влад долго лаялся по телефону с теплосетью, победил, но все равно съездил в магазин «Морион» и купил масляный обогреватель.

Два-три раза в неделю в дворницкой объявлялась Марина. Траур она не длила, была общительна и в первый же визит сама затащила Влада в постель, заявив, что намерена овладевать навыками. С собой у нее имелась брошюра Камасутры какого-то очень кустарного производства. Пролистав ее, Влад не обнаружил сколько-нибудь заметных пересечений с качественным репринтом, которым четыре года назад его снабдила Валентина Игоревна, предупредив за чаем, что фантазию данный опус безусловно разнуздывает, но в практике применим весьма слабо. В чем оказалась права. Права оказалась и относительно вожделенно-мифических в среде сверстников Влада «Лолиты» и «Тропика Рака». «Лолита» его просто разочаровала, «Тропик» вызвал чувство брезгливости.

Рассказывать обо всем этом Марине Влад не стал, они даже добросовестно попробовали несколько предлагаемых ее брошюрой поз, задолбались и вернулись к проверенной классике.

В третий ее визит Влад упомянул тантрический секс, о котором ему уши прожужжал Сашка и даже по широте душевной одарил друга пачкой листов, переписанных и перерисованных от руки. Марина заинтересовалась, но перейти к практике они не успели: начались месячные. По телефону она сообщила, что ближайшие три дня будет лежать в лежку и не придет. Влад почти нефальшиво посочувствовал и пошел кидать снег.

На следующий день к нему постучался Сашка.

– Открыто! Входи!

– Вхожу, – сказал Сашка. Одет он был как-то не по-городскому. – Что, мерзнешь? А у меня жарко, батареи херачат, как солнышко в «Простоквашино».

– Ты чего разоделся так?

Сашка посмотрел на себя:

– Уезжаю вот. Надолго. На всю зиму. – Он погладил волкособа.

– Далеко?

– На Север. Там вакансия биолога, но сказали, что и недоделанный ихтиолог сойдет.

Влад присвистнул.

– Не страшно?

– Страшно. Но и интересно. Никогда не был за полярным кругом.

Финн, убедившись, что в гости пришли свои, бессовестно дрых на телогрейке, подрагивая в такт снам пушистой задней ногой. Человеческие разговоры были ему до лампочки.

– Я чего пришел-то… – Сашка помедлил, собираясь с мыслями. – Ты это… не мог бы ко мне переехать? Просто страшно хату так оставлять. Сможешь? Даже коммуналку платить не надо.

– А предки?

– А-а… – Сашка отмахнулся. – Отец в Москве и назад не собирается. Мать то ли в новом бизнесе, то ли в бегах от прошлого. В общем, их визита можешь не опасаться… Согласен, ну?

– Согласен. Тут я околею.

Сашка радостно брякнул на стол ключи. Помолчал.

– И еще мне бабушка твоя звонила, говорит, передай, чтоб пришел, ну вроде срочно.

* * *

Влад шел сквозь мороз, смотрел, как во дворах кидаются снежками дети. Орут. Весело им и на мороз плевать. Минус тридцать – это в школу не надо, а гулять – запросто.

Он сунул руки глубже в карманы. Судя по холоду, его детство осталось далеко позади. Да и куртка ветхая уже, хоть и настоящая «аляска». И перчатки трикотажные. Правая – с дырой на указательном. Деньги от продажи квартиры еще оставались, но покупать вещи Влад не любил и не особенно умел, если честно.

В такой мороз можно было и не идти, но он любил бабушку. Из всех в семье любил именно ее, и если она говорит, что срочно, значит срочно.

Вчера он вселился в квартиру Сашки. Это было просто. Своих вещей у него полрюкзака, а для Финна там и так все было. Оттуда до дома родителей – двадцать минут пешком. Влад прошел мимо школы, пустующей по случаю морозов. На Плеханке, дребезжа и позвякивая, его обогнал внезапный велосипедист.

– Самоубийца! Зима на дворе, – сказал Влад себе под нос и пошел дальше.

С бабушкой он столкнулся во дворе. Память сразу выдала веер карточек-воспоминаний. Захотелось проверить на всякий случай, повязан ли обратно красный галстук, соврать про двойку по природоведению и вообще. Зимой, но это не сейчас, а в новогодние каникулы, они с бабушкой ходили выбивать половики. Их раскладывали на снег, и Влад прыгал, вминая валенками, стараясь вбить поглубже и не пропустить никакого места. Когда половик переворачивали, оставался серый прямоугольник. Дальше процедура повторялась. В конце половики развешивали на трубы и лупили специальной выбивалкой.

– Привет, – сказала бабушка. – Давно не виделись. Вон Финн-то как возмужал.

Финн, услышав свое имя, завилял хвостом.

– Давай я? – сказал Влад и забрал у бабушки выбивалку. – Рано же еще, и вообще, пусть мама-папа корячатся.

– Я им не доверяю.

– А мне?

– Тебе немного доверяю.

Влад нашел чистый неглубокий сугроб, расстелил первый половик и принялся топтать.

– Ко мне приходила Маня. – Бабушка придирчиво следила, как он справляется с работой. – Ты помнишь Маню? Она спрашивала, где тебя найти, а я сказала, что не знаю.

Влад перекинул половик через трубу и врезал по нему так, что взвилось облако снежных кристаллов. Маню, Иринину подругу, он, конечно, помнил. В тот послешкольный год Маня сопровождала их с Ириной и в кино, и на каток, да мало ли еще куда.

– Ты совсем не общаешься с Ирой, и это жаль. Мне нравилась эта барышня. Ты знаешь, что она родила