Книга Гусыни - Июнь Ли

– А где вы росли?

Он назвал мне свой город.

– Это рядом с Брайтоном, – пояснил он.

Я не знала, где находится Брайтон.

– Я бы тоже не нашел вашу деревню на карте, – сказал он.

– Но почему вы чувствуете, что вы не такой? – спросила я. – Чем вы отличаетесь от других?

– Я не знаю, почему и чем, – ответил он. – Это одному богу известно, и я не задаю вопросов.

По мнению Микера, мой отъезд из Сен-Реми в Вудсвэй тоже был божьей волей. Но он был делом рук Фабьенны.

– Дома я кое с кем дружу, – призналась я. – Нам всегда казалось, что мы отличаемся от других людей.

– Вы о том почтмейстере, о котором все говорили?

– Вы о нем слышали? – спросила я.

Я задумалась, не знаменит ли месье Дево больше меня. Вид у Микера стал сконфуженный, будто я уличила его в мелком преступлении.

– Я читаю газеты, – ответил он. – Перед вашим приездом в местной газете выпустили статью о вас и почтмейстере.

– Что о нем написали?

Микер покачал головой:

– Ничего важного. Какие-то досужие домыслы.

Я попросила его произнести слово «домыслы» по буквам, желая убедиться, что это то же самое слово, которое я знала по-французски.

– О каких домыслах там шла речь?

– Якобы никто не знает, не почтмейстер ли настоящий автор книги, которую вы написали.

Я уткнулась подбородком в колени. Это не было неправдой. Тем не менее я приуныла.

– Люди любят судить о том, чего не понимают, – добавил Микер.

– Например, о том, способна ли я написать книгу?

– Люди чувствуют себя лучше, когда могут притвориться, будто все знают.

– На самом деле никто здесь ничего обо мне не знает, – мрачно сказала я.

Микер кивнул:

– Ничего страшного. Даже лучше, что они ничего о вас не знают.

– Почему?

– Так легче быть одному.

– Вам нравится быть одному?

– Да.

– Но я тоже одинока, – сказала я. – И мне это не нравится.

– Вы привыкнете. Видите ли, если на что-нибудь жалуется одна из девочек… – Микер кивнул в сторону дома. – Если они на что-нибудь жалуются, мы не можем просто сказать: «Вы привыкнете». Но вы другая. Вы знаете что-то, чего никогда не узнают они.

Это была самая длинная речь, с какой Микер обращался ко мне, и самые добрые слова, которые он когда-либо мне говорил, но они были бесполезны. Я сказала ему, что дома дружила не с почтмейстером, а с девочкой, с которой выросла.

– Ее зовут Фабьенна. – Мне хотелось произнести ее имя вслух, чтобы она стала такой же реальной, как и я, в этом прекрасном английском саду. – Она умнее меня. Несправедливо, что я здесь, а она нет.

Микер посмотрел на меня. Фабьенну бы взбесило, что ее жалеет старик. Она бы нашла способ поиздеваться над Микером так же, как издевалась над месье Дево. Но Микер был другим – тихим и мягким, похожим на безобидное дерево или пугливое животное. Я подумывала рассказать ему, что на самом деле книги написала Фабьенна, – секрет, которым я не поделилась бы ни с кем другим. Пусть другие ломают голову насчет загадочного деревенского почтальона. Вознаграждены будут только такие хорошие люди, как Микер.

– Видите ли, Фабьенна сделала для меня все возможное, – сказала я.

Микер кивнул. Он не понял, что я пыталась ему сказать.

– В вашем возрасте у меня тоже был хороший друг, – произнес он.

– Как его звали?

– Уилфред.

– Значит, с ним вы все-таки разговаривали?

– Мы мало разговаривали, – сказал Микер. – Мы оба были молчунами.

– Мы с Фабьенной разговариваем. Постоянно. Ну, то есть раньше постоянно разговаривали. Теперь мы можем только переписываться.

– Вам повезло, что вы можете переписываться. Уилфред погиб на войне.

– На Великой войне?

– Да.

Я сказала, что мне жаль это слышать.

– Мой брат умер из-за последней войны, – сказала я. – Нет, он погиб не на войне, но родители все равно говорят, что его убила война.

Микер кивнул.

– И сестра моей подруги Фабьенны тоже умерла, – добавила я.

Я не сказала, что она умерла по совершенно другой причине. Можно было, не сильно погрешив против истины, сказать, что она тоже умерла из-за войны.

– Война убивает много людей, – вздохнул Микер. – Особенно молодых. Можно считать несправедливым, что они мертвы, а мы живы, но винить в этом некого.

– Здешним девочкам повезло больше. – Я кивнула в сторону дома, как это делал Микер. – Они живут в раю.

– Мы не можем быть в этом уверены.

– Но миссис Таунсенд считает, что здесь рай. Она хочет, чтобы я написала книгу о своей здешней жизни, – сказала я. – Она велела мне назвать ее «Аньес в раю».

– Вы хотите написать такую книгу?

– Не знаю, – ответила я и, вспомнив искусство ведения беседы, которому нас учили, спросила: – А что вы об этом думаете?

Он покачал головой:

– Не мне судить, но, если вы напишете книгу о своей здешней жизни, никто не сможет сказать, что ее настоящий автор – ваш почтмейстер.

♦

Микер жил один, и я задавалась вопросом, была ли у него когда-нибудь жена. Возможно, он никогда не был женат или овдовел, как месье Дево. Я подумывала под каким-нибудь предлогом наведаться в сторожку у ворот и посмотреть, нет ли там следов его жены. В доме месье Дево было множество свидетельств присутствия женщины. Кружевная скатерть была заштопана такими аккуратными и мелкими стежками, что, только присмотревшись, можно было заметить, где она когда-то была порвана. На книжной полке стояло маленькое блюдце в виде лилии – для сбора натекшего свечного воска, и, когда я показала его Фабьенне, она сказала, что, возможно, всякий раз, когда месье Дево хотел заняться сексом со своей женой, он зажигал свечу в форме лилии в знак своего желания. А я предположила, что, может быть, это она так сообщала ему о своем желании, но Фабьенна отмела такую возможность и сказала, что настолько глупых женщин не бывает. Однажды месье Дево попросил нас с Фабьенной выбрать по шарфу из тех, что остались после его жены. Он предложил их в подарок, но Фабьенна ответила, что нам не нужны подарки от старика. Теперь мне пришло в голову, что мы смутили и обидели его больше, чем нам тогда казалось. Если месье Дево, как Фабьенна заставила поверить меня и всех остальных, захотел взять ее в любовницы, он не мог быть таким уж старым. Я задумалась, сколько лет должно быть мужчине, чтобы он перестал думать о женщинах. Микер наверняка знал, но нужно было узнать его получше, прежде чем спрашивать о таком.

Я решила найти предлог и