Тише - Кейт Максвелл

Но не стала делиться своими подозрениями с Нейтаном. Умолчала и о некоторых неувязках в историях ее многочисленных жизней.

– Да, – сказала я. – Это все объясняет.

Тридцать девять

– Я видел Сэма, – говорит Нейтан. Он позвонил через FaceTime; наверное, хочет посмотреть на мою реакцию.

– Да? – Я пытаюсь сохранить невозмутимый вид. – Где?

– Мы ходили в «Черри-Лейн»[41] на одну распиаренную пьесу – Брайс взял билеты. Я и понятия не имел, что Сэм там играет. И знаешь, Стиви, он был хорош, чертовски хорош!

– Меня это нисколько не удивляет.

– После спектакля я подкараулил его в холле, как безумный фанат, и рассказал про Эша. Надеюсь, ты не против?

– Почему я должна быть против?

– Он ведь знал, что ты ждешь ребенка?

– Да.

Сэм вышел на связь вскоре после того, как я рассказала Лексу о беременности. Привет, Стиви! Слышал о переменах в твоей жизни, – написал он. – Поздравляю. Из тебя выйдет прекрасная мама.

– Стиви?

– Я все еще здесь.

– Ты скучаешь по Сэму? Думаешь о нем хоть иногда?

– Нет, конечно.

Это было враньем. Я много раз перечитывала его сообщение. Странно, что Сэм вообще написал – после всего, что произошло. Прекрасная мама. С чего он взял? На каком основании сделал такой вывод? Или правда так думал? Сэм был не из тех, кто говорит приятные вещи из вежливости. Когда мы были вместе, он часто сетовал, что я слишком много работаю; шутил насчет моих приоритетов. Может, он все же разглядел во мне способность проявлять заботу? Любить?

Сегодня утром, когда Эш качался в своем креслице, я размахивала перед ним погремушкой-подсолнухом, – и вдруг он за ней потянулся. Хотя раньше никогда так не делал! Мне срочно захотелось кому-нибудь об этом рассказать. Интересно, как бы сейчас отреагировал Сэм, если бы все сложилось по-другому? Наверное, устроил бы целое событие. Представляю, как он был бы горд!..

– В общем, – продолжал Нейтан, – он сказал, что рад за тебя, и просил передать наилучшие пожелания. А еще выразил надежду, что ты сможешь отключиться от работы и проводить побольше времени с Эшем – несмотря на такого деспотичного босса, как Лекс.

Лекс… Вопреки опасениям Сэма от него пока не было ни слуху, ни духу.

Во время прогулки я вспоминаю выражение его лица в ответ на известие о беременности. Конечно, я не рассчитывала на бурную радость или искреннее одобрение в стиле Сэма. Но ужас? Чего-чего, а ужаса я не ожидала.

Может, Лекс ревновал? Неужели он все-таки имел на меня какие-то отдаленные планы – сначала бизнес, потом ребенок?.. И я собственными руками загубила свой шанс? Иначе чем еще можно объяснить подобную реакцию? Разве только тем, что он, прогрессивный предприниматель с либеральными взглядами, назначивший женщину своей правой рукой, на полном серьезе считал карьеру и ребенка несовместимыми понятиями.

Конечно, первая теория выглядела привлекательнее; но впоследствии вторая стала казаться все более правдоподобной. «Я думал, ты отдаешься этому целиком и полностью», – сказал он тогда. Как будто я предала его, решив завести ребенка! Дернула стоп-кран и сошла с поезда… Очевидно, Лекс считал, что временны́х, умственных и физических ресурсов никак не хватит на оба «проекта». Мне было горько это осознавать – не только потому, что его предрассудки вылезли наружу. Но и потому, что наша дружба – после стольких лет, после всего, что мы создали вместе, – оказалась иллюзией. А ведь я так в нее верила! Какой же я была дурой!

Ну ничего, я ему покажу, с каким рвением может работать беременная женщина! – думала я. А Лекс не отрывал взгляда от моего живота и говорил будто не со мной, а с ним.

Когда морок первых двенадцати недель рассеялся, я вдруг ощутила небывалый прилив сил. Возможно, выделяемый плацентой прогестерон стимулировал и мои нейронные связи, потому что я стала работать гораздо эффективнее, чем когда-либо: в два раза быстрее давала оценку идеям дизайнеров и маркетологов, по щелчку пальцев решала вопросы с наращиванием базы клиентов и инфлюенсеров.

Но всякий раз, приезжая в лондонский офис (его визиты заметно участились), Лекс продолжал упорно пялиться на мой живот, и даже во время видеоконференций смотрел в нижнюю часть экрана, словно пытаясь там что-то разглядеть. Все наши планерки начиналась теперь одинаково: «Стиви, как твое самочувствие?» – спрашивал Лекс. Как будто я получила смертельный диагноз, а не долгожданного ребенка! Этот вопрос всегда меня удивлял, поскольку на работе я обычно забывала, что беременна. Потому что была слишком занята. Однако после его слов вспоминала и помнила еще долго. Думаю, на это и был расчет.

Естественно, его отношение повлияло на мои к нему чувства. Как говорится, нет худа без добра. Он больше не казался притягательным, неотразимым, загадочным. Он вызывал отвращение. Невозможно было уважать мужчину, который считал мою беременность досадной, неподвластной ему помехой и не мог представить во главе компании женщину с ребенком. А что касается физического влечения…

Фонарик, что мигал обманчивым светом, передавая невнятные сигналы морзянки и мешая другим отношениям, внезапно погас.

После одной из таких видеоконференций я вдруг ринулась в туалет, торопливо подняла сиденье – скорее, скорее! – и весь мой антистрессовый обед выхлестнулся из желудка в унитаз: тосты с расплавленным сыром и тунцом, чизбургер, сэндвич с беконом, помидорами и листьями салата. Через три дня меня снова вывернуло. «Наконец-то! – пробормотала я, вытирая рот тыльной стороной ладони. – Моя малышка дает о себе знать». Потому что тошнота по утрам возглавляла все списки «признаков беременности девочкой»; это было железобетонное доказательство. Однако в глубине души я знала, что она здесь ни при чем. Меня тошнило от него.

– Возможно, в его окружении никогда не было беременных, – предположила Ребекка, которая зашла ко мне однажды в субботу после обеда, с трудом втащив по ступенькам туго набитый мусорный мешок. – Наверное, он думает, что таким образом проявляет заботу. – Не дождавшись от меня никакой реакции, она добавила чуть громче: – Стиви?

– Извини. Я почти закончила.

Она подошла и захлопнула мой ноутбук.

– Ребекка!

– Иногда нужно делать перерыв, – сказала она. – Сколько можно работать? Это вредит ребенку, да и тебе тоже. Честное слово, вы с Джесс настоящие трудоголики.

– Не думаю, что внесение изменений в таблицу убило хоть одного ребенка. Или его мать.

– Сколько ты планируешь сидеть в декрете?

– Вообще-то я не обязана отвечать на такие вопросы.

– Глупости! Я ведь твоя сестра, а не начальник.

– Ладно, шучу. По правде говоря,