В начале было Слово – в конце будет Цифра - Маргарита Симоновна Симоньян

– Ничего. Стерпится – сплюнется.

Перед тем, как приступить к трудоемкой починке неба, Альфа Омега присядет под сень двустволовой смоковницы, двумя руками сорвет с нее дыню размером с индейку, вместо которой тут же вырастет новая, дыня услужливо развалится на две половины и нарежет сама себя удобными дольками. Из парка «Мифы народов мира» донесется заевшая проповедь про Иисуса Христа: «Культ Иисуса, сына рыбы, существовал у евреев задолго до так называемого рождения так называемого Христа. Культ Иисуса, сына рыбы, существовал у евреев…»

– Ты кем был в первой жизни? – спросит Альфа Омега, протягивая Петру половину дыни.

– Не помню. Нас воскресили в партии десять человек. Всю партию почему-то прочипировали еще когда мы были в отключке. Даже не дали вспомнить, кто мы. Отключили нам память о первой жизни и расселили по разным свалкам. А ты?

– А у меня не было первой жизни, я же не воскрешенный. Меня произвели еще до того, как Демократия запретила детей, и я даже жил дома какое-то время, пока меня, как всех, не забрали в обязательный детский оздоровительный лагерь. Нас там редактировали. Видишь, какие мы, одинаковые. И не стареем, и основного инстинкта нет. Спасибо ИЯ, – Петру покажется, что Альфа Омега произнесет это с горечью. – Так что я тебе даже немножко завидую… Но я борюсь с этим. Ни в коем случае нельзя увеличивать количество во Вселенной зависти!

Петр, вылупив круглые бычьи глаза, непонимающе уставится на Альфа Омегу.

– Объясняю, – Альфа Омега встанет, почему-то взволнованно. – Зависть – кормилица всех преступлений. Она может все человечество запросто уничтожить. Потому что зависть – антагонист самопожертвования. А человечество может спасти только самопожертвование.

– Это ИЯ так говорит?

– Это я сам знаю. Откуда-то. В последнее время, – смутится Альфа Омега.

– Самопожертвование – одна из форм психопатии предпоследних времен, выражающаяся в готовности отказаться от удовольствий, от личных целей и даже от собственной жизни, – вмешается ИЯ. – Легко лечится стабилизаторами. В настоящий момент полностью побежденное заболевание.

Альфа Омега усмехнется.

– Вот видишь. Чтобы спасти человечество, нужно быть немного психопатом.

Наконец, взгромоздившись, как на стремянку, на пассифлору, Альфа Омега примется бережно латать наношпатлевку неба, одновременно отдавая Петру последние распоряжения насчет ввода Района в эксплуатацию:

– Почти все тут уже доделано. Осталось по мелочи – плинтуса, розетки. Закаты с рассветами подрихтовать. Ты разберешься. А потом, в конце света, распечатаете этот типовой городок на биопринтере в стольких экземплярах, сколько нужно, чтобы поместилось все человечество. Электроэнергии как раз впритык должно хватить.

Любовно приладив последний шмат наношпатлевки, Альфа Омега спрыгнет со стремянки у жемчужных ворот. Задрав голову, проверит качество штукатурки. Небо засияет ослепительной синевой голубой комодской гадюки [смотри QR-код], называемой в архитекторском приложении «аспидно-синий». На фоне аспидной синевы настоящее белесое соловецкое небо, подобострастно заглядывающее в Район сквозь ворота, как лакей в барскую залу, покажется промокашкой, которой дети подтирали кляксы в своих прописях, когда в мире еще было о чем писать.

И вдруг на промокашке неба проявится самая настоящая клякса!

Альфа Омега вглядится в нее и с черным предчувствием прошепчет:

Аспидно-синий

Комодская гадюка

– Ты это видишь?

Петр не успеет ответить ни звука, когда клякса начнет увеличиваться, оформляться и в миг превратится в совершенно отчетливый самолет. Самолет! Летящий прямо на Запретный Район.

Пока Петр будет взвешивать вероятность появления в соловецком небе самолета, который вообще-то один на всю Автономию, Альфа Омега уже закричит в сложенные ладони:

– ИЯ! Отправляю сигнал бедствия! Району угрожает неопознанный самолет!

– Да вижу, не слепое, – равнодушно ответит ИЯ. – Сигнал бедствия отправлен.

– Они разрушат Район! ИЯ! Что делать? – в отчаянии закричит Альфа Омега.

– ИЯ обрабатывает ваш запрос, – ответит ИЯ таким безмятежным голосом, как если бы у него попросили доставку пиццы.

Альфа Омега отмахнется от ИЯ, всплеснув руками с никчемными чипами, будь они неладны, но они, как назло, всегда ладны и всегда исправны. Он быстро нацепит летательные протезы и взмоет в белесое небо прямо навстречу спасательному самолету – так, будто всерьез собирается взять его на таран, яростно взмахивая своими тщедушными крылышками.

Много бы отдал Сократ, мечтавший о мудром Дедале и атлетичном Икаре, чтобы увидеть эту картину: Альфа Омега устремится лоб в лоб к самолету, и ни один нормальный человек не понял бы, что он, собственно, собирается предпринять. А предпринять он решит вот что: влететь, как жаворонок, в сопло спасательного самолета и этим вырубить его двигатель, чтобы он рухнул где-нибудь над кипящей смолой на подлете к Району, подальше от трепещущих наностен и неба цвета аспидно-синий.

Но тут вмешается ИЯ.

– Ваши летательные протезы отключены за неуплату, – объявит ИЯ, переходя на вы, как оно делало всегда, когда хотело продемонстрировать свою нелицеприятность.

– Не-е-е-ет! Умоляю, в кредит! Последний раз! – взмолится Альфа Омега.

– Вы не можете взять кредит, поскольку вы уволены.

– ИЯ!!!!!!!

Но ИЯ умолкнет. Крылья Альфа Омеги сами собой сложатся, как складывают их птицы, когда приземляются. Из рюкзачка принудительно вылупится парашют и опустит Альфа Омегу обратно к воротам Района, а уже через мгновение он подумает, что лучше было бы ослепнуть, как тот отказавшийся чипироваться старик, которого он спас со Спортплощадки, чем увидеть, как нос самолета впивается в наношпатлевку стены, и небо подламывается, как целлофановая теплица Савельича, будто внутри не драгоценные кадупулы, австролопитеки и синеголовые ангелы, а обычные огурцы да медведки.

Всклокоченный, Альфа Омега ворвется обратно в прореху наностены. Шайка, преодолев первое ослепление аспидной синевой, рассредоточится по периметру, вытоптав весь газон из кадупул. Гитлер тут же начнет мастерить из брошенных стройматериалов военную комендатуру.

По его команде вся шайка, наученная горьким опытом употребления вовсе не горьких стабилизаторов, напялит заранее припасенные противогазы.

Из-за штурвала вывалится еле живой Илон Маск и затравленно оглядится. Он принимал участие в проектировании Района на начальном этапе, пока его не выписали из постоянцев и не вышвырнули на свалку, и, разумеется, все придумал не так. Шатаясь, он направится разыскивать свою Гертруду. Разыскав, прильнет к ее святому копыту, обнимет его, как родную березку, и изгваздает дорогостоящую свиную нанокожу грязной горячей слезой.

Иуда тихо выползет из самолета, удачно приземлившегося в парке среди древнегреческих развратников и скотоложцев, и спрячется за голым торсом древнегреческого красавца Нарцисса.

Напрасно Альфа Омега и Петр будут пытаться организовать сопротивление: силы будут критически неравны.

– Поймать и расстрелять унтерменшей! – скомандует Гитлер.

Пятеро скрутят Петра, но пассифлора успеет подхватить Альфа Омегу, и шайка станет стрелять неприцельно, бессмысленно и беспощадно, как обиженные восьмиклассники в допотопных школах, когда в