Гнездование - Рошен О'Доннелл

– Райан не получил того, чего хочет, так что, скорее всего, он подаст апелляцию. Нужно быть готовыми снова оказаться в суде. Из службы размещения нет новостей?

– Нет, ничего.

– Пойдем вместе, – говорит Грейс.

Уже на улице, на Парламент-стрит, Грейс говорит, что будет на связи, после чего уходит в направлении городской ратуши. Скоро спустится вечер, зимнее небо над головой ярко-голубое и ломкое, как арктический лед. Киара укутывается в шарф и засовывает руки поглубже в карманы. Торопливо шагая по набережной к гостинице «Эдем», она прокручивает в голове все то, что стоило бы сказать Грейс.

Если он возьмет детей с ночевкой, он их в жизни обратно не отдаст. Грейс, он что-нибудь сотворит. Чтобы мне отомстить. Я чувствую это кожей. Грейс, они никогда не ночевали без мамы. Они такие маленькие. Ноа всего шесть недель от роду. Грейс. Как быть с Ноа?

В январской тьме она сидит в коридоре возле двери в номер сто двадцать четыре. Под дверь она подоткнула полотенце, на случай если дети проснутся. На этот раз в коридоре пусто. Она не знает точно, сколько просидела так на полу, когда кто-то трогает ее за плечо. Кэти, в черной футболке барменши, наверное, только со смены.

– Как дела, Киара, детка? Как все прошло?

– Судья определил ему общение с детьми по выходным. С ночевкой.

– Киара.

Кэти привлекает Киару в объятия.

– Ноа еще такой маленький. Я им сказала, что кормлю грудью. Я сказала.

– Погоди. Что, и Ноа тоже с ночевкой? – Кэти прислоняется к стене, сидя на корточках. Ее голос изменился, в тоне слышится вызов. – Это фигово. Младенец, которому шесть недель? Без мамы? Это дерьмо собачье.

– Я им говорила. Пыталась им сказать…

– А ты не вози к нему детей, – говорит Кэти. – Что они тебе сделают? Просто игнорируй – и все.

Киара смотрит на Кэти, не отводит взгляд. Между ними идет молчаливый диалог.

Приходит сообщение. Она читает его, потом поднимает глаза на Кэти.

– Ты не могла бы побыть здесь минут десять? Последить за детьми. Я попросила одного друга кое с чем мне помочь.

– Шуруй.

Кэти протягивает руку и помогает Киаре подняться.

Диего прислонил пылесос к одной из колонн в фойе. Лорен красит ногти за стойкой регистрации.

Киара садится на краешек кресла.

– Он всегда в курсе, где я нахожусь, – говорит она Диего. – И о чем я думаю.

– Так ты хочешь, чтобы я проверил, нет ли на твоем телефоне шпионских программ? Я видел от тебя сообщение. Я плохо понимаю в технологиях, Киара, честно. Но друг разбирается, он поможет. – Диего поворачивается и кричит через все фойе: «OY PUTA!» Невысокий человек в синем комбинезоне показывает ему средний палец, что-то выкрикивает в ответ. – Этот парень из Молдавии. Мы его учим по-португальски.

– А английский не понимает?

Молдаванин подходит к столику, улыбается, кивает Киаре, говорит:

– Привет, как дела?

– Вот тот телефон, Стефан. Можешь посмотреть, есть ли на нем шпионские программы?

Стефан берет ее «Нокию», вынимает из старого потертого чехла. Подносит к глазам, щурится, быстро жмет на кнопки большими пальцами. Он так напряжен и даже разозлен, что кажется, вот-вот поднимется и разобьет ее телефон об кафель. И вся ее жизнь разлетится на куски. Фото. Сообщения. Ночные поисковые запросы.

Диего тоже внимательно наблюдает за ним.

– Умный, как черт, этот парень, клянусь. У него докторская степень в информационных технологиях.

– А почему ты тогда учишь его португальскому?

– А, – произносит Стефан и подзывает к себе Диего. Оба смотрят на экран ее телефона, скроллят.

– Ни хрена себе, – бормочет Диего по-португальски.

– Что? – Киара пытается встать, но получается только боком, слишком болит шрам на животе. – Что там такое?

– Киара, – говорит Диего шепотом, поднимая на нее глаза. – Кто-то установил тебе одно приложение. Ты знаешь, что делишься сообщениями с мужем?

– Троян удаленного доступа, – говорит Стефан. – Муж видит твои перемещения. Глобальная навигационная система. Видит твой экран. Кажется, это давно установлено. Брал телефон твой?

– Он мне его подарил. На день рождения.

– Киара…

Диего пытается подобрать правильные слова.

– Выключите его.

Киара выхватывает телефон из рук Стефана. Горечь в горле. Он все это время знал, где она. Возил ее поздно вечером в пригород, притворялся, что поверил, будто ее приютила Таня. Игра у него такая. А ярость, которую он инсценировал, когда Софи проболталась, что они живут в отеле? Притворство. Сплошная ложь.

– Tudo bem, Киара, все хорошо. Тихо. Сядь, сядь. Хочешь воды? – Диего так встревожен, будто боится, что она закатит истерику прямо сейчас. – Я найду тебе новый телефон. Стефан! Новый телефон, ладно? Придумаешь что-нибудь? Все хорошо. Ну же. Нет проблем. Все будет отлично, Киара.

27

Центр распределения государственного субсидированного жилья по ощущениям сильно отличается от Центральной службы размещения. Там паника сочилась из стен. Голубые заграждения. Уголовный суд прямо напротив. В Центре распределения госжилья тем временем просто атмосфера безнадежности. Старые песни о любви. Грязные потертые ковровые покрытия. Сидя в зале ожидания, Киара смотрит в окно.

Дублинские горы вдалеке словно присыпаны сахарной пудрой. Она думает о своей маме, как та щебетала на кухне и трясла ситом над только что испеченными капкейками. Рона не очень часто что-то выпекала, может быть, всего раз в год, но в памяти осталась именно такая картинка.

Выкрикивают ее номер, она поправляет слинг с Ноа, поднимает со стульев Эмму и Софи.

– Ну что же, – говорит мужчина за письменным столом. – Я так понимаю, вы прошли огонь и воду, так?

Он делает паузу, видимо, ждет, что Киара поведает ему свою историю, но она не понимает, что сказать. Голова болит от попыток убедить себя и притвориться, что все будет хорошо. Она неплохо справлялась в тисках Рождества, в стальных серых объятиях Нового года. Но после судебного слушания силы начали покидать ее. Ей хочется с кем-то поговорить, но маме обо всем этом лучше не рассказывать. Мамино сердце может не выдержать. Шинейд на этой неделе работает в ночную смену, в конце каждого сообщения спящее эмодзи.

– Сколько лет детям?

Мужчина делает еще одну попытку наладить контакт.

– Девочкам три и почти пять. Малышу семь недель.

– Дети – это счастье, – говорит он. Софи тем временем отрывает постер «Кризисное жилье» от двери и лижет клейкую ленту. У Эллы лезут очередные зубы, она не вынимает изо рта печенье «Лига», на подбородке засохла корка цвета мокрого песка. Пушистая головка Ноа, примотанного к Киаре, нежно касается ее подбородка. Он теперь меньше спит, все чаще крутит головой, рассматривает людей с