Базельские колокола - Луи Арагон

В кулуарах непрерывно ходили. На площадке, за трибуной, появлялись загадочные для Катерины посланцы. Оратор, который был несомненно предметом негодования слушателей, едва ли был центром их внимания. Катерина по дороге даже не спросила своего спутника, что это за митинг. Она только что прибыла в Париж, и звучавшее кругом слово «забастовка» не дошло до её сознания. Её больше интересовал вид этих людей и внезапный гнев одного из шофёров, который с места показывал на какого-то парня с квадратными плечами, сидевшего на три ряда дальше:

— Я вам говорю, что я его знаю! Какой это к чёрту шофёр! Нам здесь легавых не надо!

Оратор под шиканье и свист удалился. Аплодировали следующему, одному из руководителей профсоюза. Виктор крикнул: «Да здравствует Фиансетт!» — и продолжал разговор с маленьким краснощёким шофёром: разговор всё время вертелся вокруг гаража на бульваре Шаронн и общества «Метрополь» — за ним всё дело. Во «Французском» всё налажено.

Было около часу ночи, когда председатель митинга поднялся посреди невообразимого шума и стал читать какую-то записку. Непонятное молчание охватило вдруг две тысячи шофёров: поставили на голосование вопрос о забастовке на следующее утро; забастовка была единодушно принята при общем энтузиазме, и зал, стоя, запел «Интернационал».

Выходя, Катерина, которую вся эта картина отвлекла от её мыслей, вдруг почувствовала себя брошенной, чужой. Вот опять начнётся ночь. Её брало отчаяние при мысли, что Виктор уйдёт. Она спросила его:

— Куда вы теперь пойдёте?

— Как куда? На боковую! Спать осталось совсем немного: в шесть часов уже надо бежать в забастовочный пикет.

Что-то разбилось в Катерине. И в то же время ей было немного стыдно своих мыслей: что же она воображала? Теперь идёт сражение. У Виктора свой долг забастовщика, а она…

— Скажите, товарищ, не могла ли бы я быть вам чем-нибудь полезной? Для забастовки? Нет ли для женщины, которая бы отдала своё время…

Виктор колебался, он не совсем себе представлял… Катерина настаивала. Она предоставляла себя в распоряжение забастовщиков. В голосе её была мольба. Это Виктор отлично слышал, и, может быть, потому он сказал ей:

— Что ж, приходите завтра утром, к девяти, на улицу Каве в Леваллуа, дом профсоюзов. Может быть, найдётся…

Теперь он должен, перед тем как идти домой, поставить машину в гараж. Он всё-таки предложил Катерине подвезти её. Без особого восторга, правда. У неё хватило духу отказаться.

Катерина, стоя на тротуаре, смотрела вслед маленькому красному «Виснеру», пока он не исчез за бульваром Барбес. Такси разъезжались во все стороны, толпа расходилась с митинга.

Полицейский в похабных выражениях предложил ей идти домой. Она удивлённо посмотрела на него. Тут она вдруг вспомнила, что уже час ночи и что она стоит одна, без шляпы, возле биржи труда.

VI

В 1866 году император даровал Дебошу титул барона, и муниципалитет Парижа купил у него монополию, проданную ему несколько лет тому назад.

Тряские пролётки, в которых мелкие хозяйчики возили по Парижу парижан и иностранцев, уже не соответствовали величию царствования. Господина со смешной фамилией и его предложение скупить все выезды и заменить их наёмными экипажами, соответствующими роскоши Империи, встретили очень благосклонно. Его предложением заинтересовались некоторые муниципальные советники.

Было это во время Всемирной выставки в 1855 году. Извозчикам, у которых была своя пролётка или ландо, очень скоро ничего не оставалось делать, как продать их по цене, назначенной компанией Дебоша. Скупив таким образом триста выездов, компания овладела парижской мостовой. Но накануне грандиозной выставки 1867 года, когда движение в Париже стало больше и доходней, различные финансовые группировки стали нажимать на муниципальный совет, чтобы тот ликвидировал эту компанию и дал возможность новым фирмам использовать клиентуру извозчиков.

Для этого пришлось выкупить данную раньше привилегию и приобрести у компании Дебоша выезды, стоившие по крайней мере по три с половиной тысячи франков. Сумма получалась внушительная. Город залез в долги на пятьдесят лет. В придачу разорились ещё на баронский титул, который, правда, ничего не стоил.

Новоявленный барон, продав свою компанию, основал новую — «Всеобщую компанию наёмных экипажей» — и продолжал наживаться на движении Парижа, как будто он ничего и не продавал. Правда, он делил теперь клиентуру с тремя или четырьмя компаниями, в которых он, кстати, лично или через посредников очень выгодно поместил деньги, полученные от города Парижа.

«Всеобщая компания» была наиболее богатой, наиболее солидной из всех парижских компаний, занимавшихся извозом. Её капитал постепенно разрастался и в 1896 году достиг пятидесяти трёх миллионов, вложенных главным образом в недвижимое имущество. По правде сказать, эта цифра в пятьдесят три миллиона представляла собой номинальную оценку имущества компании, данную непогрешимыми экспертами; а эксперты никогда бы не позволили себе слишком высоко оценить состояние, правда, значительное, но владельцы которого, конечно, предпочитали, чтобы налоги были низкие, а доходы не слишком известны.

Старый барон умер, и имя Дебоша напоминало уже только об анекдоте, забытом с первыми днями Республики. Судьба компании была в руках крупного финансиста, ловкого администратора — Жозефа Кенеля. Под его руководством увеличилось недвижимое имущество компании. Жозеф Кенель, как демократ, держался того мнения, что трудящиеся должны участвовать в доходах дела, успехам которого они способствуют. Вот почему каждый раз, как увеличивался капитал компании, он оставлял акции для извозчиков, чтобы дать им возможность вкладывать в предприятие свои небольшие сбережения. Старые извозчики, те, которые ещё помнили времена барона Дебоша, гордые тем, что они теперь акционеры, и сознавая общность своих интересов с интересами своей компании, защищали перед товарищами тот социальный мир, который, как говорил Жозеф Кенель, царил бы всюду, если бы бесчеловечные и слепые хозяева не были сами же первые его врагами.

Идиллические времена, когда «Всеобщая компания» не знала внутренних неладов! Конечно, везде бывают беспокойные субъекты, и иногда приходилось увольнять слишком шумного, бранчливого извозчика. Но дальше этого не шло. Остальным и в голову не приходило объединиться с этим нежелательным и тут же ликвидированным элементом. Правда, в 1865 году, в последние дни существования компании Дебоша, случилась забастовка, но барон быстро с нею справился и предал стачечный комитет суду.

По мере роста компании и роста её капитала (увеличившегося не только благодаря выпуску новых акций, но и благодаря росту основного капитала, что позволяло рассчитывать на большие проценты в будущем), Жозеф Кенель стал работать над тем, чтобы расширить сеть связей компании с другими предприятиями. Он сумел в отделениях, созданных для эксплуатации земельных участков в провинции, на небольших заводах пищевой промышленности, в предприятиях общественного транспорта,