Гнездование - Рошен О'Доннелл

в танце. Киара кладет руки на плечи Диего, притягивает его к себе, и их бедра начинают двигаться в такт музыке. Кожа становится влажной от пота, тело стремится перекрыть эту боль внутри, преградить ей путь физическими ощущениями. В мерцающем свете стробоскопической лампы возникают лица ее детей, затем лицо Райана, искаженное ненавистью. Все, что случилось на самом деле, сколько бы он ни убеждал ее в обратном. Все выдуманные ею воспоминания. Диего кладет руки ей на талию, он осторожен и нежен с ней, как молодой кузен на чьей-то свадьбе, но Киара притягивает его к себе еще сильнее. В какое-то мгновение все меняется, их лица так близко, она чувствует его прерывистое дыхание.

– Киара? – Диего останавливается. – Кажется, тебе плохо. Пойдем на воздух.

Он берет ее за руку. Из пабов на набережную начинают выходить молодые тусовщики. Дороги запружены ворчащими такси и ночными автобусами.

Киара останавливается. Ночной ветер обдувает лицо, щиплет в глазах.

– Я не хочу возвращаться в номер.

Без детей. Если она произнесет эти слова, то точно сломается. Киара закусывает губу. Ледяной солоноватый ветер со стороны Лиффи режет глаза.

– Хорошо, – говорит Диего, закуривая.

Они возвращаются в его квартиру, тихую в отсутствие других жильцов. Диего ведет ее в одну из комнат, откидывает покрывало с кровати. Чешет макушку, осматривает комнату так, словно видит ее впервые, и говорит:

– Прости за бардак. Можешь спать тут. Мои соседи не придут. Останутся ночевать у одной подруги. А я посплю на диване. Ты как, ничего?

Киара кивает, обнимает его и кладет голову ему на грудь. Она рассматривает бразильский флаг, разделяющий комнату на две половины. Диего объясняет, что друзья оставили на нем свои подписи в качестве сувенира на память, когда он уезжал в Ирландию. Чернила, которыми были написаны имена и слова любви и поддержки, растеклись. Рассказывая эту историю и переводя некоторые из оставленных друзьями слов, Диего нежно гладит Киару по спине, и, не успев осознать, что происходит, она целует его. Он крепче обнимает ее, увлекает на кровать. Киара садится сверху, но вдруг отстраняется.

– Что такое? – спрашивает он.

– Вся майка мокрая. – Ткань пропитана молоком. – Черт, Диего, я сейчас от стыда сгорю.

И вот он уже предлагает всякие смешные решения, за что она ему безумно благодарна. (Полотенце? Что я буду делать с полотенцем, Диего? Кухонное полотенце? Ну ты серьезно?)

Наконец они садятся рядом на кровать. Она обернулась предложенным ей полотенцем.

– Прости меня, – говорит она, не до конца понимая, за что извиняется: за поцелуй, за молоко или за то, что все испортила.

– Не надо просить прощения. – Диего убирает волосы от ее лица, целует ее в щеку. – Понимаешь, я хочу… Но знаю, что это сложно.

– Просто я с самого рождения детей никогда не проводила ночь отдельно от них. И я очень переживаю. За моего малыша.

Она кладет голову Диего на плечо, и он обнимает ее, пока не высыхают ее слезы.

– Нужно заняться чем-нибудь, чтобы ты немного отвлеклась, – говорит он.

– Как насчет страстного секса? – Киара смотрит Диего в глаза. – Шучу. Это шутка.

Он смеется, начинает открывать ящики, явно что-то ищет.

– Кино любишь смотреть? – спрашивает он через плечо.

В изножье его кровати – телевизор с DVD-плеером. Диего какое-то время возится с ним, а потом забирается в постель и ложится рядом.

– Видела этот фильм? А, он отличный. Тебе понравится.

Это документалка об одном художнике, который оказывается в компании мусорщиков на одной из крупнейших свалок в Рио и начинает с ними жить. Со временем он хорошо узнает каждого и создает их портреты. На одном из них – мать и двое детей, укутанные в простыню, и только когда камера подъезжает ближе, можно рассмотреть, что этот портрет сделан из разбитых бутылок, смятых оберток, обрезков шин. Художник хотел украсить жизнь этих людей, показать им, что в мире существует красота, но его жена злится: «Что будет с ними, когда они вернутся к привычной жизни? Когда ты уедешь и заберешь с собой камеры?»

Киара проверяет телефон. Сообщений нет. Уже начало четвертого. Если бы только ей удалось дотянуть до утра. Сколько ночей она лежала и ждала наступления рассвета? Ночей, когда у детей поднималась температура. Ночей, когда младенцы просили есть. И других ночей, когда она лежала, сжавшись от напряжения, рядом с мужем, сопротивляясь сну, делавшему ее уязвимой.

Фильм заканчивается. Диего успел заснуть. Она натягивает на них обоих одеяло, поворачивается к нему спиной и кладет на себя его руку. Рука аккуратно ложится ей на живот. И тогда Киара засыпает поверхностным, тревожным сном.

Телефон оживает в шесть. Она садится в постели рядом с Диего. Райан не слишком многословен, но она слышит едва скрываемую ярость в его голосе.

– Ты можешь их забрать? – говорит он.

У входной двери ее встречает свекровь. Глядя ей через плечо, Киара видит усыпанный игрушками пол, грязную кухню, а в дальнем окне виднеется горка, на которой восседает Гонщик и чистит перья.

– Твои дети – дикие зверьки. Бесконтрольные. Привыкли болтаться где попало. Разумеется, они теперь понятия не имеют, как спать в собственном доме. Орали так, что чуть стены не обрушились. И младенец. Вообще ни к чему не приучен. Бедный Райан-Патрик чувствует себя совершенно разбитым. Бедный мальчик.

Заставил маму приехать аж из Монахана, чтобы присмотреть за детьми?

А вот и Райан, злой и насупленный.

– Совершенно неприемлемое поведение. Хулиганки. Устроили тут бедлам.

Горжусь так, что дальше некуда. Она прижимает к себе Ноа, обнимает Эллу и Софи, покрывая поцелуями их мягкие щечки. «Люблю, люблю, люблю вас». Ей хочется кричать о своей любви. Буйной, громкой, бьющей через край любви.

На Митинг-хаус-сквер, пропитанной ароматами бургеров, жареного лука и керосина, собрались около двух десятков людей. В основном туристы, их легко распознать по ярким плащам и зонтам, рюкзакам и удобной обуви для ходьбы. Большинство глядят вокруг с подозрением. Оливер заметил Киару и теперь мчится к ней на всех парах в черном кожаном трико. На лице – красно-черный боевой раскрас, волосы подняты вверх гелем. Он держит за руку Руби, одетую все в ту же плюшевую жилетку и брючки клеш психоделической расцветки.

– Киара, – кричит Оливер. – Спасибо, что пришла! Присмотришь за моей принцессой?

– Конечно. Повеселимся с ней на славу, правда, Руби?

Девочка кивает, обнимая папину коленку.

– Сначала пешая экскурсия «В мире музыки», – продолжает Оливер, – а потом цирк! А, наушники! Сейчас найду тебе наушники! – На мгновение он замолкает. – А твои детки? Не захотели прийти?

– Опять простудились, моя подруга Кэти осталась