Гнездование - Рошен О'Доннелл

* * *

– Красивый дом! – говорит Диего, аккуратно переступая порог и пригибая голову, хотя в этом нет необходимости, а потом протягивает ей контейнер. – Это тебе, мисто кенти.

– Обригада.

Еще не поздно, но дети уже спят. Диего так близко, что в прихожей вдруг становится теснее и жарче. Киара вспоминает ту ночь у него дома. Как она повернулась и поцеловала его.

– Заходи, – говорит она, надеясь, что он не заметил ее румянца. – Проведу тебе экскурсию.

Она показывает Диего сад, кухню свободной планировки, переходящую в гостиную и столовую.

Он восхищенно оглядывается и улыбается.

– Я не поверил, когда ты мне сказала. Клянусь, я затанцевал.

– Кофе будешь?

Она ставит кофейник и две чашки на кухонный стол и пробегается с Диего по вопросам для экзаменационного эссе. Вместе они пытаются собрать его беспорядочные реплики в связный ответ. Она инсценирует пробный устный экзамен. Диего набирает меньше тридцати процентов, часто сбивается на португальский. Судя по всему, он сильно нервничает или просто устал.

– Полный провал, – сокрушается Диего. – Ничего не знаю. Столько слов. Я их спутываю.

Он вынимает из кармана пачку «Лаки Страйк», вынимает одну сигарету, но потом передумывает и убирает обратно. С поникшими плечами он напоминает раздосадованного школьника. Киара смягчается, чувствует, как в ней просыпается озорство. Какое-то время оба молчат. Пытаются по глазам прочесть, что будет дальше, словно они игроки в покер, которые ждут следующего хода друг друга. Когда становится понятно, что никто его не сделает, Киара закрывает папку.

– Ну хорошо, урок окончен. Десять из десяти.

– Десять чего из десяти чего?

– Не знаю. Просто мои девчонки часто так говорят.

На улице темнеет, а она еще не опустила жалюзи. Ей нравится смотреть, как темнеет небо, наблюдать, как уютно зажигаются окна соседних домов. Она теребит чашку, проводит пальцами по ободку. Наконец, говорит:

– Я беспокоилась, что после всего, что тогда произошло, между нами все запутается.

– Запутается?

– Ну, будет странно. – Киара поднимает глаза, но потом продолжает рассматривать чашку. – Я же попыталась тебя поцеловать. Или даже поцеловала. Господи.

Она прячет лицо в ладонях.

– Киара, все в порядке. – Диего отнимает ее руки от лица, берет их в свои. – Посмотри на меня. Ничего странного и запутанного.

– Точно?

– Точно. Мы же друзья, так? Конечно, я хотел бы большего, честно тебе скажу. Черт, что я такое несу. – Диего поднимает взгляд к потолку, как будто там написаны правильные слова, потом проводит рукой по лицу. – Я понимаю, у тебя сейчас трудный период. И для меня тоже, я даже не знаю, где буду жить через несколько месяцев. Мне не хотелось бы…

– Знаю. Мы в одной лодке.

– Да.

Диего подносит ее ладони к губам, целует пальцы. Киара смеется, он отпускает ее руки.

– Ты голоден? – спрашивает она.

– Как всегда.

Киара поднимается, начинает искать печенье в хлебнице.

– В одной лодке, – говорит Диего вполголоса. – Мне это нравится.

Киара оглядывается и видит, как он пишет что-то у себя в блокноте рядом с аккуратным списком ирландских выражений.

What’s the story = все нормально?

PRESS = шкаф

Потом он уходит, а Киара еще долго чувствует тепло его присутствия. Она даже не уверена, что ей нравится больше – это тепло или ощущение покоя на душе.

31

Вот опять. На этот раз Киара точно знает, что слышала Софи.

Элла, как обычно, спит рядом с ней, Ноа – в своей кроватке. Киара выскальзывает из постели, на цыпочках крадется по коридору, переступая через скрипучие доски. Спальню Софи мягко освещает ночник в виде овечки. Над кроватью постер с героями «Щенячьего патруля», их улыбки сияют ультрафиолетом в свете ночника. Дочка дышит размеренно. Спит.

Киара испытывает почти невыносимую радость, когда заходит в спальню к Софи. Целая комната ее собственных вещей. Полка с ракушками, палочками, камешками, катушками ниток, скрепками, которые она ежедневно раскидывает. К вечеру она бегает вся растрепанная, и за нею тянется блестящий след из всех этих мелких штуковин. Фигурки оставшихся без пары животных с фермы усеивают ковер, рядом целый шкафчик ленивцев со сверкающими стеклянными глазами, мишек, лягушат, а еще две зебры и большая розовая обезьяна.

Невыразимое счастье.

Счастье на грани полного безрассудства.

Киара находит безмерную радость в том, чего обычно даже не замечают. Например, в том, как аккуратно сложены парами носочки пастельных цветов, как по утрам на кухне всегда ждут фильтр-кофе на выбор, теплая каша с медовым завитком. Она порой сидит в немом восхищении, как маленький ребенок, и слушает гудение стиральной машины. Развешанные простыни только что из барабана заставляют сердце биться учащенно. От счастья.

Но волнения никуда не делись. Государственное пособие по материнству – двести семьдесят четыре евро в неделю на ребенка. Плюс доход с нескольких уроков английского, который она преподает друзьям Диего. Поздно вечером Киара сидит с калькулятором, вычитает и делит цифры. Никогда бы не подумала, что математика когда-нибудь станет вызывать тошноту. Она могла бы вернуться к преподаванию в языковой школе, но кто будет присматривать за Ноа? Ясли будут стоить больше, чем она заработает. Она могла бы стребовать с Райана финансовую помощь, но совсем не хочет снова идти в суд. Любая его помощь дорого ей обойдется. Деньги, заработанные ей самой, по крайней мере, не принадлежат никому другому. Ее мутит от одной мысли о конвертах, которые Райан когда-то протягивал ей. Несколько двадцатиевровых бумажек в неделю «на покупки». Все эти годы денег едва хватало, она не могла позволить себе ничего лишнего.

Иногда Киара беспокоится, что дети никогда не смогут забыть свой прежний дом. Что он навсегда осядет в памяти как место, о котором они будут мечтать, уже толком не представляя себе. Киара носит в душе отпечаток всех мест, где когда-либо жила, и иногда, едва проснувшись по утрам, теряет ориентацию в пространстве (где здесь кухня, где ванная?). Во сне, открывая дверь, она часто попадает на другую улицу. Выходит на крутой берег. В лес.

О кошмарах Софи она никому не рассказала. О криках, из-за которых опрометью бежит в детскую, где Софи лежит, свернувшись клубочком, под одеялом с принтом в виде тропических растений. В гостинице ее никогда не мучили страшные сны. Она не плакала даже той ночью, которую они провели в машине в горах Уиклоу, вдыхая то, что сами же выдыхали. Ночные страхи у Софи начались ровно после того, как они переехали в новый дом. Ночами Киара лежит без сна,