Гнездование - Рошен О'Доннелл

– Прости, конечно, – фыркает он со скепсисом, – но мы с Киарой договорились…

– Райан. Когда ты уже, наконец, отвалишь?

Киара берет сестру под руку, пытается увести ее из кухни в сад. Райан побелел от ярости, кричит что-то вслед. Киара захлопывает дверь у него перед носом.

– Шинейд!

Сердце едва не вырывается из груди, как птица из клетки. Мышцы натянуты так сильно, что почти звенят. Наполовину застроенный микрорайон, кругом мертвая тишина. Черные разинутые рты окон пустых квартир. Темные кустарники на опушке подступающего леса.

– Прошу тебя, Шинейд. С ним нельзя так разговаривать. Ты только все усложняешь.

– Господи, Киара, ты только себя послушай. Ты что, не видишь, чем занимается этот человек?

– Шинейд, умоляю.

– Прекрасно. Знаешь что? Поехала-ка я в аэропорт. Не могу наблюдать снова ту же самую картину. Не могу смотреть, как ты опять к нему возвращаешься. Я так за тебя волнуюсь, что ночами не сплю. И Питеру я сказала…

– Прости меня за бессонницу, мне очень жаль.

– Киара, не надо так шутить.

– Я и не шучу.

– Ты понятия не имеешь, сколько нервов ты нам истрепала.

После отъезда Шинейд Киара не находит себе места. Она буквально вывернута наизнанку, мясом наружу. Райан смеется с девчонками, а она отпрашивается под предлогом, что Ноа пора поспать, и уходит бесцельно бродить с коляской по микрорайону. Только для того, чтобы быть подальше от дома. Ощущение неизбежного наказания витает в воздухе весь вечер, но, прощаясь, Райан ведет себя на удивление доброжелательно.

– Все в порядке, – смеется он. – Не переживай насчет Шинейд. Она не в первый раз так со мной разговаривает, я успел привыкнуть.

Киара вдруг обнаруживает, что извиняется перед ним за поведение сестры. Старается не раздражать его, избегает взгляда. Испытывает облегчение, что все не закончилось еще хуже.

Тем же вечером звонит мама.

– Наша Шинейд очень расстроена, Киара. Все это время она кусала себя за язык. Нельзя винить ее за то, что она сорвалась и высказала все, что думает.

– Я знаю, мам. И ведь она права, я знаю… Но теперь мне приходится иметь дело с… Как сказать. – С последствиями. Почему это так трудно произнести вслух? Почему она не может рассказать маме о своем стыде за то, как она утихомиривает мужа, о страхе того, что может случиться, если она не станет этого делать?

Райан присылает фотографию, которую сделал в саду. Ноа на коленях у Софи, Элла заглядывает ей через плечо. Подбородки в клубничном соке. Счастливые улыбки. Невинные, доверчивые глаза. А потом сообщение:

«Спасибо тебе за терпение и за то, что разрешила мне провести время с детьми у тебя дома. Я безмерно благодарен. Знаю, тебе это не очень интересно, но я продолжаю молиться о том, чтобы мы все-таки смогли найти решение и остались семьей. И еще, мне стыдно спрашивать, но можно я остановлюсь у вас на несколько дней? Я сначала думал, что приеду с одной ночевкой, но жить как в общаге у меня не получилось. Я выехал оттуда, и мне больше негде жить. Вообще-то я уже несколько дней сплю в машине, но не хотел тебя беспокоить. Было бы замечательно, если бы ты разрешила мне поспать у тебя на диване».

Киара сидит на кровати, смотрит на телефон невидящим взглядом. Кажется, что стены обступают ее и вот-вот сомкнутся кольцом. Если она сейчас не согласится, он обвинит ее в жестокости, бессердечии. Она пытается уклониться от удара и пишет:

«Прости, я не уверена, что это хорошая идея. Дети совсем запутаются».

«Отлично, то есть ты вышвырнешь меня на улицу в самый трудный момент. А я-то думал, ты хочешь быть учителем. Мне казалось, учителя должны иметь в сердце хоть каплю доброты и эмпатии к другим людям. Зачем я только спросил».

Киара вся вспотела, в голове шумит. Как его остановить остановить остановить.

Ей казалось, она знает, что она за человек. Она добрая, она старается. Рядом с ним она сама себе чужая. Набирая это сообщение, Киара не слышит собственных мыслей.

«Хорошо. Можешь пожить у нас несколько дней».

Он привозит ворона, привязывает его к забору в саду. Показывает ей фотографии из своей соцсети, на них подробно задокументированы рост и развитие Гонщика. Красивые кадры. Крылья птицы крупным планом. Райан щебечет, так оживленно и расслабленно, словно между ними ничего не произошло.

На ужин он готовит ирландское рагу. Потом купает девочек, пока Киара занимается Ноа. После того как дочери засыпают, он хочет непременно показать ей кое-что на «Нетфликсе». Говорит, это займет не больше десяти минут. Это комедийный сериал, который они смотрели, когда только начали встречаться. Недавно вышли новые серии. Они садятся на разные концы дивана. Следующим вечером Райан подвигается чуть ближе. В пятницу, на третий день своего пребывания в доме, он кладет руку ей на бедро и наклоняется, чтобы поцеловать. Киара резко отстраняется.

Ее отражение в стекле гостиной смазано, руки скрещены, чтобы прикрыть декольте на старой синей кофточке, внезапно такое глубокое.

– Иди сюда, – рычит он и пытается силой поцеловать ее, хватает за грудь. – Мне так повезло, что ты моя жена. Я счастлив, что мы во всем разобрались.

Внутри нее гудит сирена.

Слишком громкая, чтобы действовать. Слишком громкая, чтобы думать.

Тело сжалось, все внутри завязалось узлом. Она борется с порывом встать и убежать. «Не зли его», – говорит она себе. Она знает, как быстро все выходит из-под контроля. Черная ночь глядится в окна. Ливень барабанит в стекло. Никто не знает, что Райан все еще здесь. Все думают, она в безопасности. Дети спят на втором этаже. Софи – в пушистой пижамке с голографической ламой на груди, Элла – в пижаме с уточками. Обе, наверное, сопят, лежат на спине, раскинув руки. Ни о чем не подозревают. Ноа – у себя в кроватке.

Киара отстраняется.

– Слушай. Это птица.

Райан пытается расстегнуть ей джинсы.

– Ворон, – снова говорит она. – Нормально, что он так кричит?

Гонщик на улице каркает во все горло. Райан вздыхает, поднимается, открывает дверь в сад. Встает к ней спиной.

– Я в туалет.

Почему, почему это происходит? Почему?

Он ловит ее на лестнице.

– Ты же сказала, я могу остаться.

– Просто хотела помочь.

Его лицо искажено злобой.

– С ума меня хочешь свести? Жестокая, бессердечная сука.

Вот теперь он точно на грани. За годы осторожного наблюдения она научилась распознавать в нем кипучую ярость. Тогда он становится внимателен и придирчив, так и