Тише - Кейт Максвелл

– Ну да. А еще красивая.

Они с Лексом так мило суетились бок о бок по кухне, вытаскивая противни из духовки, нарезая овощи, раскладывая по тарелкам сладкий картофель – их движения были такими слаженными, быстрыми, ловкими.

– До тебя ей далеко! – улыбнулся Сэм. – Впрочем, похоже, им хорошо вместе. Между ними есть химия. Кристин явно нашла к нему подход.

Было ли у нас с Сэмом так же? Чувствовали ли мы нечто подобное, несмотря на разделяющие нас материки, акценты, сферы деятельности, а также реку и океан? Мы не пикировались, как они, хотя я – чистокровная британка, а британцам свойственно подкалывать друг друга в знак особого расположения. Означало ли это, что в наших отношениях нет равенства, нет подлинной гармонии?

Нам с Сэмом всегда было легко и комфортно вместе – «с первой же секунды», как он всегда говорил. Но не было ли нам слишком легко? Может, без приправы в виде ссор и конфликтов наши отношения стали чересчур пресными? Оставались ли мы самими собой, неизменно проявляя сдержанность? «Между прочим, в своей компании она самая молодая из управляющих партнеров», – с гордостью сказал Лекс. А Кристин повернулась к нему и, вскинув подбородок, состроила очаровательную гримаску, отчего ее скулы чуть приподнялись, и в уголках глаз возникли тонкие лучики морщинок.

– Стиви?

– Извини, задумалась. Да, я тоже за него рада. Он этого заслуживает.

Сэм опустил стекло, и в салон ворвался поток холодного воздуха.

– Еще хотел кое-что сказать о твоей сестре.

– И что же?

– Сегодня она была такой общительной…

– Думаю, благодаря урагану мы все очень сблизились. С тех пор она чувствует себя более расслабленной в нашей компании.

– Она мне очень нравится.

– Тебе все очень нравятся!

– Неправда, – мягко возразил он и повернулся ко мне. – Стиви, я давно хотел тебе сказать. Не говорил только потому, что не был уверен, что ты…

Такси прижалось к обочине, пропуская вперед машину скорой помощи, и оглушительный вой сирены прервал наш разговор.

– Что? – переспросила я.

– Я тебя люблю.

Меня бросило в жар, и я открыла окно; как нельзя кстати мимо нас с воем промчалась вторая скорая, милостиво избавив меня от необходимости отвечать. Когда все стихло, момент уже был упущен, и его слова повисли в воздухе.

– Кажется, меня сейчас вырвет, – сказала я. Голос звучал глухо, как из бочки.

– Это точно не тот ответ, который я надеялся получить, – пошутил Сэм.

– Прости, я…

– Не бери в голову, малышка. – Он сдвинулся на середину сиденья и приобнял меня за плечи. – Мы все сегодня выпили и съели слишком много. Сейчас положим тебя в кроватку; вот увидишь, утром тебе полегчает.

Я проснулась раньше и стала смотреть, как он спит, чуть приоткрыв рот; на подбородке и над левой губой пробивалась черная щетина – он отращивал бороду для новой роли в театре; широкие дуги бровей и густые ресницы обрамляли его закрытые глаза. Когда он наконец открыл их, то улыбнулся и притянул меня к себе, а я сказала: «Прости, Сэм! Мне правда очень-очень жаль. Но я так больше не могу».

Сорок три

Ребекка предлагает посидеть с ребенком, прежде чем я решаюсь ее об этом попросить.

– Ты же все равно не кормишь грудью, – говорит она, не упуская случая меня поддеть. – Возьми выходной на весь вечер, сходи куда-нибудь, повстречайся с друзьями, развейся. И не торопись возвращаться!

Приняв предложение сестры, я втайне радуюсь, что не придется терпеть ее присутствие дольше получаса. Пока она трещит без умолку, деловито уточняя размеры подгузников, дозировку молочной смеси и правила пользования стерилизатором («В последний раз я это делала, когда ты была совсем малюткой, – правда, тогда мы просто подогревали смесь на водяной бане. Лили с Пенни отказывались даже пробовать что-либо, кроме груди»), я во второй раз за много недель принимаю душ без водруженной на унитаз люльки.

Заматывая волосы в полотенце, я разглядываю в зеркале свое обнаженное тело. Неудивительно, что всего один процент женщин кормят детей исключительно грудью до шести месяцев. Кровавые корки вокруг сосков в конце концов отпали, но отметины от его стальных челюстей никуда не делись. Форма тоже так и не восстановилась: обе груди понуро смотрят вниз, словно сдутые шарики, оставшиеся висеть на заборе после вечеринки.

Я поочередно снимаю и надеваю четыре пары добеременных джинсов, тщетно пытаясь застегнуть их на талии; затем, признав поражение, вытаскиваю из корзины для грязного белья черные «мамские» джинсы, прячу жирок на животе под эластичный пояс, натягиваю через голову длинный мягкий черный джемпер с V-образным вырезом и застегиваю молнию замшевых ботинок на каблуках. Сушу волосы феном, наношу тональный крем, румяна, тени, подвожу глаза и крашу ресницы. Если не принимать во внимание глубокие носослезные борозды, которые, похоже, не скроешь никаким консилером, я теперь почти узнаю прежнюю себя.

– А вот и наша мамуля-красотуля! – говорит Ребекка, когда я выхожу из ванной. – Ты как? Вид у тебя какой-то кислый. – Я пожимаю плечами. – Вечер отдыха – именно то, что тебе сейчас нужно!

Впервые за долгое время мне не нужно толкать перед собой коляску. Странное ощущение! Нет, ты не бросила его на произвол судьбы, – напоминаю я себе, шагая к метро, – а оставила с Ребеккой. Он в надежных руках!

Держась за поручень, я болтаюсь над сине-зелеными сиденьями в метро до Сохо, – никто не уступает мне места, как в те месяцы, когда я щеголяла животом размером с пляжный мяч, – а затем иду пешком до бара, где Мира забронировала столик. Что, если мы слишком быстро исчерпаем темы для разговора? Что, если нам так и не удастся возродить былую дружбу?

Усевшись за столик, я достаю телефон, чтобы проверить время, и на экране вспыхивает заставка, от которой у меня всегда сжимается сердце: вид Нью-Йорка с крыши нашего клуба.

– А где же фото малютки Эша? – раздается за плечом голос Миры.

– Мира! – Я встаю со стула, и мы обнимаемся. Она миниатюрная и стройная; на ее фоне я выгляжу жирухой. – Рада тебя видеть! Прости, что так надолго пропала. Ужасное свинство с моей стороны!

– Типичная ситуация для матери младенца, – говорит она.

– Тебе «Маргариту»?

– Да, спасибо.

– Только имей в виду, у меня сейчас нулевая устойчивость к крепкому алкоголю.

– Еще бы! Так, значит, сегодня тебе придется задействовать молокоотсос?

– Вообще-то нет. Я бросила – перешла на смеси.

– Понятно. Это сильно облегчает жизнь. А с кем ты оставила своего ангелочка?

– С Ребеккой. Она давно рвалась с