Ветер крепчает - Тацуо Хори

какой-то момент она тоже мельком глянула на него с сомнением. Однако взгляд ее оставался пустым: видимо, она посмотрела в его сторону невзначай и не успела ничего понять. Тем не менее Акира, не в силах выдержать этот устремленный в пространство взгляд, невольно потупился. После чего отвернулся ненадолго, а она в это время прошла рядом, не обратив на него никакого внимания, и проследовала в компании мужа дальше…

Акира продолжил путь в противоположную от пары сторону, но сделал это словно по принуждению: казалось, он резко перестал понимать, зачем ему потребовалось идти в этом направлении. Движение в людском потоке как будто внезапно лишилось для него смысла. Обычно, выходя из архитектурного бюро, в котором работал, он не спешил сразу возвращаться в Огикубо[73], где снимал жилье, а по нескольку часов безо всякого дела толкался среди заполнявших Гиндзу людей – до сих пор такое времяпровождение вовсе не казалось ему бесцельным, а вот теперь, похоже, безвозвратно утратило всякую ценность.

На квартал опустился мартовский вечер, холодный и пасмурный.

«Наоко-сан выглядела не слишком-то счастливой, – размышлял Акира, поворачивая к станции Юракутё. – Впрочем, зря я, наверное, так беспардонно сужу о подобных вещах, как-то это неправильно. Словно чужое несчастье меня забавляет…»

2

Закончив прошлой весной архитектурный факультет частного университета, Цудзуки Акира устроился работать в одно проектное бюро. Он ежедневно проделывал путь от съемного угла в Огикубо до пятого этажа офисного здания в Гиндзе, где располагалось бюро, и прилежно принимался за чертежи больниц и культурно-досуговых центров. За минувший год ему не раз случалось погружаться в работу с головой, но никогда еще не было такого, чтобы она доставляла ему неподдельное удовольствие.

Время от времени какой-то тихий голос спрашивал его: «Что ты здесь делаешь?»

Он не мог никому рассказать о том, что испытал, неожиданно повстречав Наоко, которую поклялся никогда больше не вспоминать, поэтому событие это волнующим переживанием легло на дно его души. Да так там и осталось. Суета торгового квартала, дыхание опускающихся сумерек, ее спутник – должно быть, муж: Акире отчетливо, словно вживую, представлялась каждая деталь. Так же живо виделось ему, как она, облаченная в белое пальто, проходит мимо него с отсутствующим видом… И особенно ее взгляд, словно обращенный в пустоту: даже спустя время, просто вспоминая о нем, Акира ощущал себя настолько жалким, что сразу тушевался; этот взгляд определенно что-то напоминал ему. И в один прекрасный день он вдруг понял. У Наоко издавна имелась привычка: если ей что-то не нравилось, взгляд ее при ком угодно, без разбору, вот так же пустел.

«А ведь верно! На днях мне показалось, будто встреченная на улице женщина выглядит несчастной, но, возможно, все дело в этом отрешенном выражении глаз».

С этой мыслью Цудзуки Акира оторвался от черчения и рассеянно поглядел из окна офиса на городские крыши и подернутое облаками далекое серое небо. В такие моменты ему, бывало, приходили на память разные приятные события юношеских лет, и тогда он, смирившись, откладывал работу и погружался в воспоминания…

Самая лучезарная пора детства Акиры была неразрывно связана с расположенной в Синсю[74] деревней О, где находился маленький дачный домик, принадлежавший его незамужней тетке, – добрая женщина взяла племянника на воспитание после того, как в возрасте семи лет тот лишился родителей; до определенного момента месяцы школьных каникул он проводил именно там, рядом с проживавшими в соседнем коттедже членами семейства Мимура и, прежде всего, рядом с Наоко, своей ровесницей. Акира и Наоко часто проводили время вместе: играли в теннис, совершали далекие велосипедные прогулки. Превратив деревню в площадку для игр, мальчик, уже тогда инстинктивно стремившийся погрузиться в мечтания, и девочка, впоследствии всеми силами старавшаяся от них освободиться, с недетской серьезностью играли в салки, то теряя, то вновь настигая друг друга. И мальчик в этой игре неизменно отставал…

В один из летних дней перед ними неожиданно предстал известный писатель, Мори Отохико. Решив поправить здоровье, он на какое-то время остановился в расположенном в соседнем селении отеле М.: деревня эта была известна как прекрасный высокогорный курорт. Вдова Мимура, некогда имевшая с писателем знакомство, случайно повстречала его там, и между ними состоялся долгий разговор. А через два-три дня писатель, не побоявшись надвигающегося ливня, посетил вдову в О; после дождя они вместе с присоединившимися к ним Акирой и Наоко прогулялись по деревне, жители которой занимались шелководством, и, наконец, на окраине селения, полные надежд, с приятным чувством простились. Одна эта короткая встреча, по-видимому, заставила одинокого, утомленного жизнью писателя вновь почувствовать себя молодым и потому с неизбежностью привела его в странное возбуждение…

Летом следующего года одинокий писатель, вновь остановившийся отдохнуть в отеле соседней деревни, неожиданно для всех заехал в О. Трагическая аура, окружавшая с того времени госпожу Мимуру, по какой-то непонятной причине безраздельно завладела воображением Акиры, и пока он уделял внимание одной лишь вдове, Наоко под влиянием тех же обстоятельств совершенно неожиданно и незаметно для него полностью утратила прежнюю жизнерадостность. Когда же он наконец осознал произошедшую в Наоко перемену, она уже успела настолько от него отдалиться, что сделалась почти недосягаемой. Непреклонная девушка все это время в гордом одиночестве страдала, не имея возможности ни с кем поделиться переживаниями, и в результате абсолютно преобразилась. Именно тогда сияние юношеских дней Акиры внезапно приглушила набежавшая тень…

Однажды дверь бюро распахнулась, и в офис зашел директор.

– Цудзуки-кун[75], – директор подошел и встал возле Акиры; судя по всему, его всерьез обеспокоил унылый вид подчиненного, – на тебе лица нет. Ты не заболел, часом?

– Не думаю, – ответил Акира слегка сконфуженно.

В глазах начальника ему почудился вопрос: раньше сотрудник проявлял больше рвения к работе, отчего же он растратил весь свой пыл? Однако тот сказал неожиданную вещь:

– Совсем ни к чему выбиваться из сил и рушить здоровье. На месяц-другой я вполне могу тебя отпустить, почему бы тебе не съездить куда-нибудь за город?

– Честно говоря, вместо этого я хотел… – начал было Акира, с трудом подбирая слова, и вдруг расплылся в своей обычной добродушной улыбке, заставляя собеседника забыть о сказанном. – Да, выбраться за город было бы замечательно.

На директора улыбка, очевидно, произвела должный эффект, и он улыбнулся в ответ.

– Закончишь текущее задание – и езжай.

– Хорошо, так, с вашего позволения, и сделаю. Признаться, я не думал, что могу рассчитывать на отпуск… – произнес Акира, размышляя о том, что всего минуту назад он готов был сообщить директору о своем желании покинуть проектное бюро, а в