Сесилия - Фанни Берни

хотя была обязана это сделать. Она решила завтра же утром отправить Фиделя в Бристоль со своим слугой, присовокупив письмо для миссис Делвил с объяснением случившегося. Когда она сообщила эту маленькую новость миссис Чарльтон, добросердечная дама посоветовала приятельнице не отсылать пса, лишь дать знать миссис Делвил и предоставить ей самой заботиться о его возвращении. Однако Сесилия не прислушалась к совету. Благоразумие и правила приличия требовали расстаться со всем, что могло напомнить ей о человеке, которого она теперь желала забыть.

Глава III. Неожиданная встреча

Сесилия пала духом. Она заключила, что теперь они с Делвилом разлучены навеки. Очевидно, что для его матушки родовое имя значило не меньше, чем жизнь сына, а с принципами его отца ей и вовсе было не тягаться. Но ее гордость и гнев отступили, когда девушка вспомнила о здоровье Делвила. Ей представилось, что он потерян не только для нее, но и для мира, и так грустны сделались ее раздумья, что после чая она укрылась в летнем домике в саду, не взяв с собой никого, кроме верного Фиделя. Романтически утоляя здесь свою грусть, она жаловалась псу на добровольную ссылку его хозяина и на свои страхи за его здоровье.

– Уезжай же, милый Фидель, верни своему хозяину все, что поддерживает воспоминания о нем! Попроси его не любить тебя меньше оттого, что некоторое время ты принадлежал Сесилии, охраняй его ночью, усердно служи ему и верно его люби…

Вдруг Фидель отскочил от нее с громким лаем. Обернувшись к дверям, чтобы посмотреть, что так испугало пса, Сесилия увидела неподвижно стоявшего перед нею Делвила-младшего!

От удивления девушка почти лишилась способности ясно мыслить. Она скорее поверила бы, что перед нею призрак. Делвил тоже некоторое время молчал. Услышанное изумило его не меньше, чем ее – увиденное. Наконец, измученный суетой пса, который увивался вокруг него, молодой человек наклонился и приласкал его со словами:

– Да, милый Фидель! Ты и впрямь имеешь право на мое внимание, и я всегда буду холить тебя с нежнейшей признательностью!

При первых звуках его голоса Сесилия вновь обрела способность дышать, а Делвил, успокоив собаку, вошел в домик, промолвив на ходу:

– Возможно ли это? Великий боже!

Как только прозвучал этот вопрос, воспоминания о бессвязных речах, которыми Сесилия столь опрометчиво утоляла свою боль, внезапно обрушились на нее. Ее охватил стыд, и она почти без чувств опустилась на сиденье у окна. Делвил тотчас бросился к ней и излил у ее ног самые пылкие признания. Потрясенная девушка попыталась высвободиться и встать, но он, удерживая ее, страстно произнес:

– Нет, дражайшая мисс Беверли, не так расстанемся мы теперь! Лишь сейчас я понял, какое сокровище покинул, и если бы не Фидель, никогда бы не узнал этого.

– Поверьте, – в чрезвычайном смятении воскликнула Сесилия, – Фидель оказался здесь случайно… Его увезла леди Онория… Я ничего не знала… Она выкрала его и послала сюда.

– О, милая леди Онория! Я так признателен ей! Это она велела вам ласкать и нежить его? И говорить с ним о его хозяине?..

– До чего довела меня моя глупая беспечность!

Сесилия снова попыталась высвободиться.

– Оставьте меня, мистер Делвил, или дайте мне уйти!

– Навеки обожаемая мисс Беверли, откуда эти беспричинные муки? Разве вы не знаете моего сердца? Разве не видали его страданий, не убедились в его нежности? Для чего тогда эта неуместная сдержанность?

– О, мистер Делвил, разве это честно – подкрасться вот так, подслушать…

– Вы напрасно меня вините. Миссис Чарльтон сама разрешила мне пойти сюда, чтобы поискать вас. Но когда я услыхал звук вашего голоса, когда я услыхал, что этот голос говорит о Фиделе… и о его хозяине…

– Замолчите! Я не могу этого вспоминать!

– Почему вы так говорите? Разве теперь вы не будете мне еще дороже?

– Нет, нет, – промолвила Сесилия, которая, обнаружив, что ее тайна раскрыта, сочла себя погибшей, – это приведет совсем к иным последствиям! Та же безрассудная глупость, которая уничтожила меня в собственных глазах, уничтожит и в ваших!

– Боже милосердный, что за нелепые страхи? Так значит, со мной вы в меньшей безопасности, чем без меня? Впрочем, сейчас я не стану терзать вас, иначе бы я сказал вам, что запечатлевшиеся у меня на сердце слова во веки веков останутся тайной и что теперь я сильнее, чем когда-либо, люблю и почитаю ту, что их произнесла…

Эти речи немного успокоили Сесилию, и, после недолгих колебаний, она с полуулыбкой ответила:

– Мне надо поблагодарить вас за милосердные попытки примирить меня с самой собой?

– Если бы я говорил то, что действительно думаю, вы бы назвали меня не просто льстецом, но идолопоклонником.

– Позвольте же мне уйти. Я рассержусь, если вы и дальше будете меня задерживать.

– Но вы разрешите мне увидеться с вами завтра рано утром?

– Нет, сэр. Ни завтра, ни послезавтра утром! Эта встреча была ошибкой, следующая будет еще большей ошибкой.

– Но разговор, которого я добиваюсь, будет важным и решающим. Эту ночь я целиком посвящу раздумьям, а завтрашний день – действиям. Прежде чем что-либо предпринять, мне надо хорошенько все обдумать.

Сесилия, ощутив справедливость этой просьбы, больше не возражала, но настояла на его немедленном уходе. Едва она осталась одна, как случившееся показалось ей игрой воображения. Ее изумляло уже то, что Делвил очутился в Бери и явился к миссис Чарльтон, но он к тому же проник в ее самые заветные мысли, и это представлялось столь невероятным, что она просидела на том месте, где он покинул ее, почти без движения, пока миссис Чарльтон не послала за ней слугу. Сесилия спросила его, нет ли у хозяйки гостей, и, получив отрицательный ответ, подчинилась просьбе.

Хозяйка дома, многозначительно улыбнувшись, выразила надежду, что Сесилия хорошо провела время, однако Сесилия стала всерьез пенять ей за опасную неосмотрительность, из-за которой она была застигнута врасплох. Впрочем, почтенная дама ничуть не раскаивалась. Выяснилось, что Делвил спросил мисс Беверли у входа и, назвав свое имя, был препровожден в гостиную. Обрадованная миссис Чарльтон тут же придумала маленький план, призванный осуществить то, что и произошло впоследствии, хотя она не думала, что все случится так скоро.

Этот отчет не вполне удовлетворил Сесилию, которая по-прежнему гадала о возможных причинах столь неожиданного визита Делвила. Впрочем, это было не самое главное. Делвил, на которого она долго возлагала самые заветные надежды, теперь знал о своей власти и считал себя хозяином ее судьбы. Он ушел, дабы, по собственному его признанию, рассудить, что делать дальше, и собирался размышлять