Сесилия - Фанни Берни

в отношении сэра Роберта и Белфилда неверны! В тот миг я был потрясен до глубины души! Знать, что вы не помолвлены, видеть вас рядом с собой, обнаружить, что все мои предположения оказались ложными!

Сесилия привстала с места и тут же снова заставила себя сесть, всем своим видом выражая нетерпение.

– Простите, сударыня, – воскликнул Делвил, – я больше не буду задерживаться на собственных чувствах, но ради себя и вас сразу перейду к изложению причин того, почему я все это рассказываю. С того самого часа, как узнал о своей злосчастной страсти, я взвешивал все предполагаемые последствия. Моя честь неотделима от чести моего семейства. Многочисленным достоинствам противостояло всего одно возражение! Ведь добродетель, красота, воспитание, происхождение не вызывали никаких нареканий… О, жестокое условие! Дикое и неприемлемое!

Он умолк, обуреваемый чувствами, и Сесилия встала.

– Я вижу, сударыня, – воскликнул Делвил, – вы хотите уйти. Но позвольте мне закончить. Я решил избегать и постараться забыть вас. И твердо держался своих намерений, пока во время грозы, в один несчастный миг, не заметил, что вы в опасности. Тогда всякая осторожность была забыта, прежние чувства пробудились, и нежность восторжествовала…

– К чему вы говорите все это, сэр? – гневно воскликнула Сесилия.

– Увы, не знаю! Я думал, что лучше готов к этому разговору, и собирался быть твердым и немногословным. Я решил, что смогу извиниться, лишь открыв вам свое сердце, а затем покину вас – возможно, навсегда. Это свое намерение я и выполнил сейчас, впрочем довольно бестолково. О своих душевных страданиях я говорить не смею!

– Надеюсь, ваше здоровье, а также душевное благополучие к вам очень скоро вернутся.

– И это все, что вы можете сказать в ответ на мои признания! Но стоит ли убеждать вас в своей искренности, если вам она безразлична! Мне остается лишь просить прощения за отнятое у вас время и благодарить за терпение.

– Вероятно, это мне следует благодарить вас, – промолвила задетая Сесилия. – Впрочем, представьте, что я уже это сделала. Мне надо написать письмо. Я не могу тут больше оставаться.

– Не смею задерживать, сударыня, – высокомерно ответил молодой человек. – Вероятно, мое поведение зачастую казалось вам таинственным, странным и непредсказуемым. Все, чего я желал, – это снять с себя обвинения, чистосердечно признавшись в том, что мной руководило. Однажды… надеюсь, лишь однажды… вы сочли меня дерзким… В этом случае мне оправдаться труднее…

– Нет нужды в оправданиях, сэр, – перебила его девушка, направляясь к выходу. – Я полностью удовлетворена.

– Бесчеловечно и оскорбительно! Идите же, сударыня, – добавил Делвил, задыхаясь от переполнявших его чувств, – идите. Да не изменит вам счастье, как не изменяет ваша непреклонность!

Сесилия обернулась, чтобы ответить на упрек, но, заметив леди Онорию, входившую в гостиную через другую дверь, сдержалась и вышла.

Вернувшись к себе, она некоторое время металась по комнате, разрываясь между гневом и досадой, печалью и гордостью и с трудом понимая, какому из чувств отдаться. «Все кончено навеки! Делвил сам отказался от меня. Не понадобились ни приказания отца, ни вмешательства матери. Однако моя семья – какое неожиданное снисхождение! – моя семья и остальные обстоятельства, оказывается, не вызывают нареканий. До чего же ничтожно чувство, пасующее перед одним-единственным возражением!»

Глубоко оскорбленная, она поддерживала свой дух негодованием и находила, что довольна приближающейся разлукой и способна безропотно ее перенести.

Глава X. Уединение

На следующее утро Сесилия встала поздно, желая избегнуть подтруниваний леди Онории и присутствия при отъезде Делвила. Она понимала, что после вчерашнего разговора он считает ее совершенно безразличной к нему, и утешалась тем, что сохранила свою тайну и спаслась от унижения.

Не успела она одеться, как к ней заглянула леди Онория.

– Новые политические планы! – воскликнула она. – Наш великий государственный муж намерен покинуть нас: он не может оставить дитя без присмотра и собирается сам нянчиться с ним всю дорогу.

Выяснилось, что мистер Делвил решил сопровождать сына в Бристоль. Из-за новых сборов отъезд на несколько часов отложили. Мистер Делвил, считавший себя по такому случаю по горло занятым делами, изволил завтракать в своих покоях. Миссис Делвил, желавшая поговорить с сыном наедине, пригласила его разделить с нею трапезу у себя в будуаре, прислав гостям извинения и прося их завтракать там, где им будет угодно. Сесилия осталась в обществе обоих лордов и леди Онории. После завтрака лорд Эрнольф предложил, чтобы его сын сопровождал Делвилов верхом до первой остановки в пути. Получив согласие, они удалились.

Как только комнату покинула леди Онория, дверь снова распахнулась, и вошел сам Мортимер, одетый для путешествия.

– Мисс Беверли здесь! Одна! – воскликнул он. Его вчерашняя надменность сменилась глубочайшим унынием. – Она не убегает, стоит мне приблизиться?

Сесилия глядела на него в безмолвном удивлении. Он угрюмо приблизился и добавил:

– Я стыжусь своего вчерашнего ожесточения. Я был готов к вашей холодности и все же не смог ее вынести. И хотя ваше безразличие было почти дружеским, оно прямо-таки взбесило меня. Но, уверяю вас, сегодня вы найдете меня гораздо более благоразумным! Целая ночь размышлений, ни разу не прерванных сном, привела меня в чувство!

– Вы уже едете, сэр?

– Вероятно. Я жду только отца. Но почему мисс Беверли столь нетерпелива? Вернусь я не скоро, это уже известно. Вот так! Мне, видимо, надо спасаться бегством, или все мое хваленое исправление закончится новыми обидами, новым позором и новым раскаянием! Прощайте, сударыня! Да пребудет с вами всяческое благополучие! Я всегда буду желать этого, сколько бы стран нас ни разделяло!

И он заторопился прочь, но Сесилия, от удивления не сумевшая сдержаться, воскликнула:

– Сколько бы стран нас ни разделяло? Значит, вы собираетесь уехать из Англии?

– Да. Для чего мне оставаться здесь? Уехав не слишком далеко от дома, я смогу провести там всего несколько недель, а вернуться сюда через несколько недель было бы безумием. Возобновится прежняя борьба, воскреснут прежние противоречия! Я не вынесу второго такого удара. Хватит одной разлуки.

И, словно боясь малейшего промедления, он еще поспешнее заторопился прочь, но Сесилия в волнении окликнула его:

– Еще два мгновения, сэр!

– Две тысячи! Два миллиона! Что изволит приказать мисс Беверли?

– Ничего, – ответила девушка, приходя в чувство, – я только прошу вас ни в коем случае не покидать из-за меня свою страну и близких, ведь я могу найти себе другое пристанище. Лучше я расстанусь с миссис Делвил, чем она хоть на месяц лишится по моей вине сына.

– Великодушное решение, но есть ли кто великодушнее мисс Беверли? Может ли матушка желать еще чего-нибудь, когда я оставляю ее с вами?

– Что ж,