Сесилия - Фанни Берни

– Мисс Беверли, что это? Какой нелепый цветок! Вы испортили всю работу!

Чрезвычайно смущенная Сесилия с натужным смехом принялась распарывать вышивку, а миссис Делвил, придя в себя, уже более спокойно, хотя все так же гневно заметила:

– Вся эта история – собственного сочинения вашей милости или у вас были помощники?

– Я ничего не сочиняла. Сведения получены из надежного источника! Вы только взгляните на мисс Беверли! Подумаешь, будто я сказала, что это ее ребенок! Она бледна как смерть. Дорогая, вам, верно, нехорошо?

– Прошу прощения, – воскликнула Сесилия с кривой улыбкой, – я никогда не чувствовала себя лучше.

Она храбро подняла голову, но, встретив пристальный взгляд миссис Делвил, сконфуженно поникла.

– Ах, дорогуша, – заявила леди Онория, – уверена, вам доктор Листер не понадобится. У вас замечательный цвет лица, не правда ли, миссис Делвил? Вы когда-нибудь видели такой чудный румянец? Мисс Беверли краснеет и бледнеет по десять раз в минуту. Особенно, – она лукаво глянула на Сесилию, – когда речь идет о Мортимере!

– Ничего подобного! – возмущенно вскричала Сесилия, поднимая голову, но, снова встретившись с вопрошающим взглядом миссис Делвил, не выдержала этого испытания и торопливо вернулась к своему занятию.

– Ну, милочка, – продолжала леди Онория, – а теперь-то вы что делаете? Хотите распороть весь экран?

– Как же она скажет, что делает, – вмешалась миссис Делвил, – если вы беспрерывно ее тормошите? Я забираю вас с собой, чтобы мисс Беверли могла чуточку передохнуть. Вы окажете мне честь, если будете присутствовать при моем туалете и поведаете некоторые подробности своего необычайного открытия.

Миссис Делвил вышла из комнаты, и леди Онория последовала за ней.

Сесилия же, терзаемая стыдом и обидой, неожиданно была застигнута врасплох Делвилом. Дрожа и заливаясь краской, она стала собирать рукоделье, чтобы побыстрее ретироваться. Делвил, не говоря ни слова, старался ей помочь; но, когда она уже собиралась уйти, попытался остановить ее:

– Мисс Беверли, уделите мне всего три минуты.

– Нет, сэр, – с негодованием воскликнула она, – ни секунды! – И, оставив его в крайнем изумлении, поспешила в свои покои.

Там Сесилия пожалела о своей опрометчивости. Ничего еще не доказано. Нет более ненадежного источника сведений, чем леди Онория; к тому же Делвил не имел перед Сесилией обязательств, дававших ей право на подобное неудовольствие.

Остаток дня домашние провели вместе. Правда, миссис Делвил была очень занята и часто покидала гостиную, однако была с Сесилией более ласкова, чем обычно. Делвил, явно оскорбленный, разговаривал только с джентльменами и удалился к себе очень рано. Когда все разошлись по комнатам, миссис Делвил последовала за Сесилией и отослала ее горничную, чтобы побеседовать наедине.

– Надеюсь, я не покажусь вам слишком назойливой, если поговорю с вами о моем сыне, – сказала она. – Полагаю, его незапятнанная репутация не нуждается в оправданиях. И все же я чувствую себя обязанной развеять клевету, возведенную на него сегодня утром леди Онорией.

Будучи совершенно убежденной, что леди Онория все выдумала, продолжала миссис Делвил, она взяла на себя труд во всем разобраться и установить, откуда происходят слухи. Выяснилось, что примерно две недели назад Делвил во время утренней прогулки заметил сидевшую на обочине тракта цыганку, которая показалась ему очень больной. За спиной у нее было привязано прелестное дитя. Пораженный, он остановился. Женщина рассказала, что пустилась в путь с намерением присоединиться к своим соплеменникам, остановившимся возле Бата, но подхватила сильную лихорадку. Делвил решил отвести ее к ближайшему коттеджу и обещал платить за постой, покуда ей не станет лучше. Там он упросил хозяина дома и его жену приютить женщину. И с тех пор дважды навещал цыганку, чтобы посмотреть, как с нею обходятся.

– Как просто все оказалось, – говорила миссис Делвил, – и как было приукрашено! Эту историю хозяева коттеджа поведали нашим слугам; передаваясь из уст в уста и обрастая новыми деталями, она дошла до горничной леди Онории, а достигнув ушей ее милости, вмиг превратилась в невероятную чепуху!

Затем, пожелав Сесилии доброй ночи, миссис Делвил добавила:

– Не стану извиняться за то, что поведала вам эту историю в таких подробностях. Поверьте, я руководствовалась не материнским неразумием, но, надеюсь, лишь любовью к истине и справедливости.

«Ах, – подумала Сесилия, – по крайней мере, передо мной не нужно оправдываться за заботы о его репутации! Человечный, благородный Делвил! Больше я ни на миг не усомнюсь в твоих достоинствах!» И, воодушевившись этой приятной мыслью, она забыла обо всех своих тревогах, об их ссоре, о подозрениях и предстоящей разлуке.

Глава VIII. Совещание

На следующий день рано утром к Сесилии явилась леди Онория, чтобы поведать свою версию и высмеять хлопоты, предпринятые миссис Делвил.

– В конце концов, – заявила ее милость, – взгляните на все моими глазами. Как тут было не ошибиться! Я услыхала, что он платит за содержание женщины. Разве не естественно было предположить, что она его любовница? Особенно когда в деле замешан ребенок. Сдается мне, цыганка была бы очень хорошенькой, если б не болезнь. Наверняка Мортимер думает так же, иначе не стал бы заботиться о ней.

– Фи, леди Онория! Вас, видно, ничем не убедить?

– Ну, знаете, ничего дурного в этом нет.

Беспечная девица продолжала трещать до тех пор, пока вся семья не собралась за завтраком. Сесилия хотела помириться с Делвилом, однако с досадой заметила, что миссис Делвил беспрестанно наблюдает за нею; это вкупе с надменной холодностью молодого человека заставило ее отказаться от своей попытки и напустить на себя спокойный, равнодушный вид.

Сразу после завтрака, когда джентльмены разъехались или разошлись по своим делам и дамы остались одни, леди Онория вдруг воскликнула:

– Миссис Делвил, не представляю, для чего вам понадобилось отсылать Мортимера в Бристоль.

– Вам с вашей бойкостью, леди Онория, следовало бы это знать.

– Что ж, тогда не лучше ли нам всем туда поехать? Мисс Беверли, не хотите присоединиться?

Сесилия снова принялась краснеть и бледнеть, и миссис Делвил, поднимаясь и беря ее за руку, многозначительно произнесла:

– Мисс Беверли, вы слишком чувствительны для столь сумасбродной приятельницы. Пожалуй, накажу ее, лишив вашего общества на все утро. Не посидите ли со мною в моем будуаре?

Сесилия согласилась, не смея взглянуть на собеседницу, и с трепетом последовала за ней наверх. Она ожидала важного разговора, ибо видела, что ее тайна раскрыта, и предполагала, что предметом их беседы будет не кто иной, как Делвил. Миссис Делвил, заметившая смятение девушки, обратилась к посторонним темам и болтала так долго