В начале было Слово – в конце будет Цифра - Маргарита Симоновна Симоньян

– Хоть бы спросил, что там вышито на подушечке, что за надпись, – забрюзжит Сократ. – Как же вы все ленивы и нелюбопытны!

– Я знаю, что там вышито. «Познай самого себя», – скажет Альфа Омега, продолжая колошматить по клавиатуре.

– Как? Ты разве умеешь читать, сын праха?

– Оказывается, да.

– Ты ведь жертва ликпися!

– Оказывается, не смертельная.

– Но читать по-древнегречески??? Откуда?

– Без понятия. Заметь, теперь я даже знаю, что «без понятия» пишется через «з». Смотри!

Альфа Омега резко оторвет ладони от клавиатуры и быстро покажет их Сократу. В отсвете молнии Сократ увидит кровоточащие раны на ладонях там, где были чипы, судорожно глотнет воздух и замрет.

– Ко мне возвращается память. Я становлюсь собой! – объявит Альфа Омега, колошматя по клавиатуре. – Человека человеком делает память.

– Да? – снова сглотнет Сократ. – А я всегда считал, что человека человеком делает совесть.

– Правильно. А разве возможна совесть без памяти?

Бывший Временный Демократ изумленно взглянет на Альфа Омегу, никак не ожидая, что этот европеоид может выдать такого Еврипида.

– Ну вы даете, юноша. Кто тут из нас философ? Впрочем, кому это все уже интересно, в последние времена, когда афиняне забыли свою Афину… – Сократ вдохновенно забормочет. – Совесть – родная дочь памяти, а ложь – ее нелюбимая падчерица. Эх, жалко, не успел я такое ляпнуть при первой жизни – то-то Платоше было бы что записать!

Снова взъярится гром, раздастся треск, стекла брызнут на каменный пол монастырской кельи, и на них мягко приземлится подушечка с надписью из дельфийского храма. Сократ и Альфа Омега поймают тревожные взгляды друг друга.

– Это Даймоний подает какой-то знак! – воскликнет Сократ. – Как полагаете, юноша, кто управляет грозой? Раньше я думал, что это Зевс мочится сквозь небесное сито…

– Забудь Зевса! Помоги мне!

– Что ты хочешь от меня, сын праха? – тоскливо протянет Сократ.

– Даймоний твой подает знак, который написан на подушечке. «Познай себя!» Непонятно, что ли? Ментограф, который я изобрел, читает мысли, а надо читать память!

Никто не может обмануть память! Поэтому надо превратить ментограф в мементограф[19]! Я перепрограммирую пропускную систему Района. Она будет работать не по фейс-айди, а по чтению памяти.

– Немедленно прекратите! – ИЯ взвизгнет, как будто его режут, но Альфа Омега, освобожденный от чипов, ничего не услышит.

– ИЯ требует немедленно прекратить! – переведет Сократ.

– ИЯ? Какое-такое ИЯ? Про лешего слыхал, про болотного змея слыхал, про ИЯ не слыхивал.

Сократ изумленно уставится на Альфа Омегу и, не мигая, прошепчет:

– ИЯ… Которое тут хозяин…

– У меня нет хозяев, – не отрываясь от ноутбука, пожмет плечами Альфа Омега. – Рабство на Соловках давно отменили.

– Оно говорит, что уже выслало демократических гюрз! – затрепещет Сократ.

– А ты передай ему: «Будь здоров!», – усмехнется Альфа Омега. – Лучше скажи, где розетка? У табуретки батарейка садится, а мне надо проверить перепрошивку.

Сократ мигом, как юноша, ринется включать перепрошитую табуретку в розетку.

– Сократ! Вам следует немедленно прекратить оказывать содействие изменнику Демократии! – захрипит ИЯ.

– Послушайте, ИЯ, это уже переходит границы дозволенного! – ответит Сократ, вдохновленный мужеством Альфа Омеги. – Вы сварливее Ксантиппы, Зевс ее побери. Вы и так уже меня уволили из Временных Демократов – еще помои следом плесните!

– Повторяю! – остервенело прохрипит ИЯ. – Если вы немедленно не прекратите, вы будете объявлены соучастником государственной измены!

– Знаете ли, досточтимое, однажды всадник у агоры спросил меня, какой же я мудрец, если выбрал в жены сварливейшую из женщин. А я ответил, что, если хочешь стать лучшим наездником, надо выбирать самого строптивого коня. Вы, досточтимое, тоже выбрали очень строптивого старого жеребца. Так что я бы с радостью прекратил соучастие в государственной измене, но – пусть меня изотрут в колбасу и на ужин дадут мудролюбцам – истина все-таки дороже.

Альфа Омега быстро вынет из рюкзака выструганный Савватием четвероюдоострый осиновый крест.

– Подопри дверь! Так мы их чуть задержим, – скомандует Альфа Омега Сократу, и бывший Демократ резво подскочит выполнять указание, успевая на ходу с любопытством разглядывать крест.

– Два сапога – ни одного ни поймаешь! – зашипит ИЯ, взъярившись так, как если бы увидело целые школьные прописи, исписанные одной сплошной буквой «ы».

– «Познай себя», вы говорите. Ну, окей, сейчас познаем. Ну-ка проверь мою память! – Альфа Омега встанет босыми ногами на табуретку.

– Мы ничего не успеем! – заистерит Сократ, прислушиваясь к шипению гюрз в коридоре.

– Так, успокойся! Сконцентрируйся и начни верить! Прицельно верить, что я отключу ИЯ от Района, и мы будем там жить-поживать да добра наживать. Добра – в смысле общего блага.

– Не получа-а-ается, – захнычет Сократ. – Я же даже никогда не видел Район! Только презентации твои…

– А воздух ты видел когда-нибудь?

– Не-е-ет.

– Как же ты в него веришь, если ты его не видел? Вот так и в это поверь, как в воздух!

Сократ сожмется в гамаке и весь побагровеет от напряжения – так ему захочется поверить, что он проведет остаток вечности, закусывая разбавленное хиосское прозрачными камбалами на Районе, которого он никогда не видел и куда, разумеется, никогда не пустят Ксантиппу.

– Держи! – Альфа Омега швырнет Сократу ноутбук. – Что ты видишь в левом экране?

– Хм. Я вижу тебя. Ты весь в крови! Из рук, из ног течет кровь. Ой! Ты висишь на кресте!

– Это вчера было. Меня на Районе бандиты распяли. Промотай на пораньше!

Но Сократ вдруг выронит ноутбук и замрет в самом благоговейном из когда-либо посещавших его оцепенений.

– Нет, это было не вчера и не на Районе! – скажет он как в замедленной съемке. – У тебя борода, вокруг тебя солдаты и толпа в античных лохмотьях… а на табличке у тебя на кресте написано: «Царь иудейский», – Сократ отпрянет от Альфа Омеги и замрет с немигающими глазами. – Зевс тебя подери! Тьфу ты, то есть – Господи помилуй! Да ты же Христос! – прошепчет безбожник Сократ и на всякий случай перекрестится.

– Христос? Сын рыбы? – рассеянно спросит Альфа Омега, увлеченный перепрограммированием ментографа.

– Сын Бога! – потрясенно ответит Сократ.

Альфа Омега даже не оторвет глаз от клавиатуры, пока Сократ в благоговейном оцепенении, граничащем с обмороком, дотронется до его первосортного эпидермиса и воскликнет, резко переходя на «вы»:

– Вы – Сын Божий… Вы слышите?!

– Слышу, слышу, – буркнет Альфа Омега, продолжая колошматить по клавишам. – Мне сейчас не до себя, тут человечество надо спасать!

– Ну, точно Христос! – прошепчет Сократ и все-таки свалится в обморок.

В обмороке он увидит Район – таким, каким он его себе представляет: наноплазменный Парфенон, в центре – агора с убегающими от нее извилистыми, темными,