Некоронованные - Дмитрий Георгиевич Драгилев

Но зачем вы прибыли именно в Берлин? Или это случайно приключилось? Может быть, кто-то могущественный затеял тетрис и теперь нас всех по принципу тетриса размещает. Звоните нам и попробуйте ответить на этот вопрос. Водокачку не разыгрываем, однако призы вас ждут. А если не выиграете, радио ни при чем, как справедливо заметил Си д’Оро».

Сочинил я этот монолог ведущего и снова вспомнил, что отец Кислицына тоже постоянно спрашивает, какими судьбами очутились мы в местных уголках, для чего приехали. Чтобы утаптывать Вильмерсдорферштрассе, где на русском ныне изъясняется каждый второй встречный? Чтобы фейсбучно кричать: Берлин – ты крут, ты наш, город самый любимый? Меняется ли с нами что-то от перемены мест? Меняемся ли мы? Или все расклады живут пятью буквами? Когда-то сакраментальные (и вечные, и вербовочные) вопросы звучали по-другому: камо грядеши, что делать, быть или не быть, кем быть, куда ж нам плыть, когда и где вы родились… А для особо въедливых на росстанях стоял столб со стрелочками-указателями. Вон, дескать, ведомство строгое, а дальше вас ждут по следующей компетенции. Направо жесткие жесты, налево расплавленная карамель в портвейне у Сартра. Песнь заведут, сказку расскажут. Там вон базар, пожалте, а тут – цирк. Конечно, на ярмарке и толкучке базар и цирк совмещались. А у торжища-толковища под названием фб (дигитальная куча мала) один и тот же вопрос. Стремный, ярмарочно нескромный: что у вас нового? Но он мне кажется слишком личным, почти интимным. Зачем сразу всему свету?

Рябчиков как-то хрюкнул, что мы живем во времена ЭСЭСС. Я, разумеется, возмутился и потребовал объяснений. Рябой расшифровал: Эра Социальных Эксгибиционистов и Самоуверенного Самолюбования. У каждого свой сурок. Притчи на устах превращаются в текущее мед-пиво, по усам текущее. Лучше бы фейсбук встречал пользователей, задавая иной вопрос: «А сколько часов вы провели (собираетесь провести) у нас на этой неделе?» или «Почто у вас, как на заборе, каждый день что-нибудь?» Суть парадоксального афоризма Уайльда стала данностью. Ловлю себя на мысли, что прообраз фб был создан авторами уличных царапин, нетленок традиционной народной игры «Вася был здеся». Но ведь многие из присутствующих не играли в Васю. Раньше мы звонили подружке, маме, бабушке, приятелю или соседу и говорили: «А знаешь…» И этого оказывалось вполне достаточно.

О чем писать в соцсетях и к чему? Вечор туристы важно вещали о том, как потусили в Берлине, засветились, оторвались, посетили энный клуб или кабак. А тепереча не разгуляешься. По причине пяти букв. В слове «брань», например. Не пустят. Да и не до веселья как-то. Местным, засевшим в своих домах, впору начать с чего-нибудь совсем житейского. Обнаружить и сообщить, что сосед из квартиры выше этажом ежедневно с пяти часов громко и долго зевает. (Опять цифра пять. И кол за невыполненную домашку, то есть пятерка немецкая.) Припомнить, как когда-то веселый старик в снек-баре поезда Варшава – Прага выпил пять бутылок пива, потом, завидев молодую пассажирку, сидевшую позади, воскликнул «девчатко», jsi moje divadlo, rozwiąż sznurowadła, jesteś moją koronką, преклонил колено, поцеловал ручку. Как там было у Бунина? Дай обувь развязать, дай на колени встать и в гордом торжестве затрепетать. При этом успел в нужный момент спуститься на нужный перрон, сумел не упасть. Насвистывал песенку. Аналогом известного шлягера «На дальней станции сойду». Потом уж ты сама дрожащими руками сорвешь одежды прочь, и я во тьме найду горячие уста горячими устами…[71] Постепенно можно перейти к вещам более драматическим. Всхлипнуть, что мировая биржа реагирует хуже женщины. На любые бифуркации, на повальную хворь или повальную дурь тем более. Боевую. Рать, мать ее. Всю королевскую. Брани достало. Всякой. Запоздало возмутиться, что… раз в году и палка стреляет, и фейсбук полезен.

«Это неправда, что еще недавно в Берлин в основном ломились только компьютерщики. Экспаты. И, дескать, раньше все наши спешили сюда ради собеса, за колбасой, тоже хромая телега. Особо трогательных и впечатлительных из республик рухнувшего великого и могучего в буквальном смысле выпихивали – как колонизаторов. А вы давно здесь?» – спросил я у новой знакомой, которую, что редко бывает, удалось развиртуализировать. Перевести из категории фейсбучных потемкинцев в разряд реальных френдов. Волосы рыжие, конопушки по всему лицу. Однако не Карлсон. Как поманить кота – понятно. Как позвать цыпленка – тоже. Осведомленность по поводу клички четверолапого и зачастую мохнатого друга сильно улучшает ситуацию общения с собакой. Но какой пароль срабатывает у лис? Если ты не Улисс. Предложить кофе to go и раскрутить на рассказ о собственной жизни? С третьего по пятое рандеву она неожиданно выболтала свое прошлое, как напиток из стаканчика, который на весу держишь. Такие монологи, повинуясь журналистской привычке, мне захотелось сохранить в блокноте. Достать тетрадь и нагло стенографировать? Выцыганивать разрешение, зарядить и выгнать по желобу, как костяшки, как шары спортлото, нужные части речи, срочно изобрести дополнительные профпредлоги? К счастью, я вовремя вспоминал про диктофон, припрятанный на дне сумки или остававшийся в кармане блейзера с прошлых репортерских походов.

«Ну что же, Штирлиц, мы с вами лакомимся из одной тары», – тренькало в голове. Эта неточная цитата заставляла включать запись.

АБРИКОСОВЫЙ РАССВЕТ

«Я из маленького городка. Назовем его Бровск. С детства жила среди пилотов, угрюмых нефтяников и разного рода ссыльных. На окраине они стояли. Во поле березы. Реактивные и прочие а-э-ро-планы учебные. Когда заводили моторы, когда прочищали турбины, трясся каждый дом… Замужество я рассматривала как побег. Все девки города мечтали выйти за курсантов летного училища. Потому что эти авиаторы были пусть и небогатыми, но хотя бы приезжими. А еще носили красивую униформу. Мама работала в летном, пыталась меня сосватать. Помогал летний лагерь. Каждый год вместе с воспитанниками мать отбывала туда, брала меня с собой. Приглашала молодых летунов и к нам в дом, чтобы я их танцевать научила. Поскольку танцами занималась. Потом я поступила в педулю. Педучилище. Сейчас это колледж. В народе острили: ума нет – иди в пед, стыда нет – иди в мед, ни тот ни другой – иди в нефтяной. Шутки ослиные, самопальные. Ослоты. Я всегда много читала. Гайдара и его бывшую жену Соломянскую, ШКИД, Гулю Королёву[72], Ивана Ефремова, „Золотую розу“. Паустовского вообще очень полюбила. „Дождливый рассвет“, „Ночь в октябре“, „Вилла Боргезе“. Как раз в педе стала сочинять. Рассказики, интермедии для кавээнщиков, для капустников. Про хутор, на котором никто не жил, про лесной поселок, об эволюции подружек,