Ледяные объятия - Мэри Элизабет Брэддон

«Миссис, это ж трупная вода!» – выплеснула на Хью и Руфь содержимое кувшина (кувшин она прихватила, зная, что он пригодится). Хью перенесли в спальню, и, закрывая дверь, Руфь увидела – или ей это померещилось, – будто в комнате, в которую теперь хлынул лунный свет, на кровати наметились очертания гроба, и вот с гроба-то и стекает та самая водица, которую она чуть было не использовала, чтобы привести в чувство своего супруга. Содрогнувшись, но пообещав себе заново проверить комнату, Руфь закрыла и заперла дверь, спрятала ключ в карман и поспешила в спальню.

Хью, успев прийти в себя, недоумевал, что стряслось, но при виде жены память вернулась и он едва опять не лишился чувств.

Ему полегчало только на следующий день. Супруги сидели за поздним завтраком, когда Руфь со всей деликатностью спросила, что именно увидел Хью, но вытянуть ей удалось только заверение, что никакая сила в мире не принудит его сказать ей об этом, и вообще он с радостью забыл бы все, и чем скорее, тем лучше.

– Призраки? Не бывает никаких призраков, но все же поминать их не надо, Руфь.

– Хью, – с загадочным видом заговорила жена, – я ведь тоже кое-что видела, только ничуть не боюсь. В конце концов, – пошла она на попятную, ибо муж изменился в лице, – может, там просто крыша течет, отсюда и вода на полу, а лунный свет, сам знаешь, порой принимает странные формы, особенно если отражен от снега. Я думаю, гроб существует только в нашем воображении. Нынче же пойду туда снова и разберусь во всем раз и навсегда. Если призрак и правда есть – что ж, надо будет приложить все усилия, чтобы мятежная душа упокоилась. А если его нет, в наших интересах убедиться, что это так, ведь ты ужасно побледнел и, кажется, готов упасть в обморок от моего решения.

– Ни в коем случае не ходи туда, – веско произнес Хью. – Я не видел ни гроба, ни воды; то, что мне явилось, возможно, ничего не значит, но тебе – именно тебе, изо всех людей – я даже не намекну на мое видение (по крайней мере, пока не пройдет первый шок). И я прошу тебя, очень прошу: оставь даже мысль о возвращении в эту комнату.

Прежде чем Руфь успела либо дать требуемое обещание, либо убедить мужа в том, что им владеет нелепый предрассудок (как она мысленно расценивала его идею), Хью выглянул в окно и увидел, что главной аллеей, увязая в снежной каше, пробирается почтальон. Всем сердцем жаждая забыть вчерашнее, Хью поспешил ему навстречу.

– Мне очень жаль, сэр, – начал почтальон, – что я так запоздал с почтой, но еще тяжелее принести дурные вести в ваш дом. Ваш бедный брат в большом горе. Его жена скончалась, он нуждается в вас, и немедленно. Похороны завтра, и он надеется, что погода позволит вам приехать к нему, ведь он прямо-таки раздавлен, сэр.

Хью взял письма и вошел в дом. Кому ведомо, сколь благодарен он был за это печальное известие? Зеркало в проклятой комнате явило ему лицо Руфи, а теперь выясняется – так он решил, – что то была жена брата, доводившаяся Руфи родной сестрой и очень на нее похожая. Будто бремя свалилось с плеч Хью, он возликовал, забыл даже, что ему придется сообщить жене о смерти сестры. Слава богу, Руфь куда-то вышла по хозяйственным делам, и пока Хью не прочел все письма и не настроился на более подобающий случаю печальный лад, отсутствовала.

Бедняжка Руфь! Потрясенная смертью сестры, она должна была еще и распоряжаться, чтобы мужа и его камердинера собрали в дорогу! Тут уж обоим супругам Монро стало не до призраков. Хью, например, успел проделать половину пути до Йорка, ехал уже по вересковой пустоши, где снег быстро таял под каплями теплого дождя, принесенного северо-западными ветрами, когда спохватился: надо было все рассказать жене, и пусть бы она клятвенно обещала то, о чем он просил ее утром, а теперь поздно. С этими мыслями он проскакал оставшуюся часть сорокапятимильного пути по грязи, под дождем, и вот уже едет по темным, узким улочкам Йорка.

2. Осуществление

Когда первые вопросы между братьями были заданы и первые ответы получены, Хью взялся рассказывать Эдгару о том, в какой ужас ввергло его видение. Эдгар, младший брат, отвлек взор от огня и уточнил:

– В котором часу тебе явилось это лицо, Хью?

– До минуты не могу сказать; примерно в шесть вечера, может, чуть позже. Какая разница? Предупреждение было мне передано, только я решил, что оно касается Руфи.

– Мэри умерла позавчера, – молвил Эдгар. – Она сидела вот здесь, глядела на меня, вот как ты глядишь, и вдруг рухнула лицом вниз. Смерть была мгновенной, хвала господу, – добавил Эдгар, и голос его дрогнул. – Она совсем не мучилась – так сказал мне доктор Борчем; ее отец тоже скончался в единый миг. Наверное, это семейное.

– Боже сохрани! – воскликнул Хью, вскакивая с места. – Ради всего святого, не произноси таких слов. Не забывай, что Мэри и Руфь – родные сестры. Думай, что говоришь.

– Я никогда не понимал, почему мы должны молиться об избавлении от внезапной смерти, – продолжил Эдгар тем же убитым голосом. – Только представь, какое это благо – тихо выскользнуть из нашего мира, не испытав ни ужаса, ни боли, и сразу познать вечный покой. О, вот бы мне лечь рядом с Мэри и тоже уснуть, как она!

– Благо для тех, кто уходит, – возразил Хью, – но не для тех, кто остается жить дальше. Им уготован страшный шок – не забывай об этом. Однако уже поздно, а я весь день провел в дороге. Я хочу лечь.

С этими словами Хью пожелал брату доброй ночи и поднялся в гостевую комнату.

Между ней и той комнатой, куда поместили тело его свояченицы, был только узкий коридор; под дверью лежала тонкая полоска света, изнутри слышался тихий разговор – значит, кто-то остался дежурить возле покойной. Хью не видел свояченицу со дня свадьбы – а свадьба была двойная, их с Руфью и Эдгара с Мэри. И вот он взял свечу, пересек коридорчик и постучался. Дверь приоткрылась ровно на дюйм, и выглянула старая нянюшка (после замужества Мэри она переехала к ней жить). Узнав Хью, нянюшка вышла, затворила за собой дверь и стала теснить Хью к его комнате, а потом шагнула туда вслед за ним; затворена была и эта дверь тоже.

– Мне известно, мистер Монро, чего вы