Растворяясь в песках - Гитанджали Шри

я, и так далее – до бесконечности, Мама – ребячество, Дочь – умудренность и еще более пугающие примеры, так как же придать всему этому словесную форму? Дочь печально посмотрела на К.К., и в ней поднялась злость – как во время перевода.

Донесся запах пота. Служанка? Или Рози оставила? Ей захотелось, чтобы так пах К. К., потому что теперь она плохо переносила телесные запахи. Она чувствовала омерзение к собственному телу и все больше от него отчуждалась. Тело становилось духом. Когда К. К. протягивает руку, та просачивается сквозь нее, как дым. Тогда К. К. настойчиво пытается нащупать тело – это становится похоже на рукоприкладство, и оба начинают злиться друг на друга.

Но сейчас К. К. был погружен в себя, обижен, наверное. Дочь была угрюма. Как наладить с ним отношения? Сказать, что дом стал слишком шумным? Так она гроб хотела, что ли? Нет, но пробирается всякая живность. Нет, это она не про тетушку Рози, она хорошая, помогает Маме, бесплатно, если не считать доходов от «Всякой всячины». Но разные существа бегают под видом солнечного света и ветра. Что за чушь несешь? Не чушь, новые раги. Что в рагах плохого? Ничего, просто не в свое время. Мама по настроению решает, что слушать, и ставит в обед Дарбари, а утром – фаду. На кнопку «play» Рози наклеила красную бинди, чтобы Мама могла включать даже с закрытыми глазами, и она вперемежку ставит суфийскую музыку-газели-фаду, когда душа пожелает. Теперь еще и на Маму жалуешься? Нет, на разные звуки-отголоски-ритмы – то есть дхвани. Но как ей это сказать? Сложнее всего перевести «дхвани». Да Господи, просто посмотри: весь дом пульсирует, как будто стены, окна, крыша сделаны не из штукатурки, глины, дерева и стекла, а из вен, нервов, дыхания и век.

Но сейчас дом молчит. Мама уехала, и комары, мухи, пауки – все уснули.

Дочь ничего не говорит. Молчание тяготит.

– Когда Мама приедет? – спрашивает она.

Теперь посторонние будут рассказывать о делах домашних. К. К. сидит так, как будто у себя дома. Она ищет предлог попросить у него ключи обратно. Он всегда так решительно заходит в дом, открывая входную дверь своим ключом. Что Мама думает? Что и раньше так же? И когда, зачем приходил? Рози и ее компашка тоже, наверное, сочиняют скабрезные истории. И жене Старшего досталось свежего перчика – есть что перетереть с подружками.

– Тетушка Рози повезла ее к озеру, на субботний базар. Купить легкие сандалии. Там можно любого цвета найти.

Вся эта история придавила Дочь и показалась ей довольно темной. «Где это озеро? – подумала она изнутри своего сгущающегося отчаяния. – Каждый день что-то новое. В моем доме не стесняют заведенные порядки, поэтому что-то новое рождается легко. И Маме это нравится безумно. Но сандалии могла купить и я, и почему именно у этого озера-шмозера? В погоне за дешевизной. Рози все выискивает, где подешевле».

– Подешевеет к вечеру, когда торговцы в спешке начнут собираться. Зажгут лампочки от генераторов, начнет вонять гарью, и Мама вернется с кашлем, – сказала она. Начало беседы.

– Почему к вечеру вернется? К обеду, – раздраженно сказал К. К., – я съезжу.

Отчаяние Дочери разрасталось, и злость тоже, и ощущение того, что она остается за пределами всех принятых решений.

Этого не было видно. Да и можно ли понять все, даже если видишь? Вот происходит что-то прямо у всех на глазах, все смотрят, и никто не видит – не видит, как приходит конец света, как уходит любимый, как точка становится квадратной, как гепард превращается в муравья, как судороги заставляют плясать, как останавливается течение. А если что-то и проглядывает, так это то, что вылепило наше воображение. Снаружи то же, что и внутри.

Опять повисло молчание. Не поругать ли служанку, что так долго возится с уборкой в коридоре? Если б каждый день так намывала. Увидела, что та протирает статую Будды. Когда она успела достать ее сверху? Прямо перед ней, а она и не заметила? «В собственном доме ничего не знаю: что в нем появляется, когда попадает наверх, а когда спускается?»

Она встала, подошла к столу и начала аккуратно раскладывать к обеду Мамины любимые сервировочные коврики, миски из Хатхраса, ложки с красными ручками, цветные тарелки – просто чтобы чем-то занять себя. Заглянула в холодильник – розовый чатни из амлы и лука, обрезки имбиря, чили, корня куркумы, уксус из джамболана, ачар из дайкона, репы, цветной капусты и моркови, молочная сыворотка, смесь специй – что достать и как разложить по мискам? Вываливать все прямо так, как раньше, казалось теперь диким обычаем, и временами она ругала за это служанку. Теперь ты оставила свои привычки в угоду другим и маршируешь в ногу с ними.

Дочь села за обеденный стол и уставилась перед собой. От этого сидения и смотрения она набирала вес. Уставишься так, и руки начинают видеть морковную халву и ладду из нутовой муки, и язык тоже начинает видеть. А потом начинаешь толстеть, только понюхав бамию, баклажан, зелень, цветную или обычную капусту.

– Я толстею. – Она протягивает К. К. жестяную коробку с шоколадным печеньем.

– Стареешь, – грубо бросает К. К. и выходит. – Скоро вернусь.

Оставляет ее, затерянную в собственном обмякающем расползающемся теле.

Но любые тела отступают на второй план, когда Мамино тело опять заявляет о себе.

56

Тайны тела пугают. Пренебрегающий им – глупец. Суфии и другие мудрецы говорили, что тело – это зеркало, это дом, тончайшее покрывало, радуга, глина, жидкость, синее небо. Змея и лев, может, даже корова или лань. Почитай и заботься. Алмазные копи и угольный рудник. Вспыхивает и мечет молнии, со свистом погоняет хлыстом тьмы. Тело – это дух, через тело дух находит свой путь. Когда тело дряхлеет и отдается на волю огня, коршунов и праха, то все это вместе с духом будет бродить во вселенной и скитаться, став памятью. Память – это душа, которая ходит по земле, чтобы ускользнуть, как только протянешь к ней руку.

Поэтому, если хочешь понять тело, нужно познать землю. В земле-теле сокрыт дух. Внутри твердыни – жидкость. Изменчивый дух плавающих отражений. Его поступь, его движение. Лежит закрытый, откроешь – открыт, укроешь – остается закрытым. Треснуть и потечь может в любом месте.

Крохотная трещина, крохотный всплеск, и земля начинает расползаться – жидкости, пламя, камни, бугорки изнутри выскакивают наружу. «Что это выброшено на поверхность?» – бегут, схватив всевозможные приборы, мол, сейчас-то мы все и узнаем. Под твердой землей все мягкое