За гранью. Поместье - Джон Голсуорси

такое неугомонное возбуждение, что она все бросила и выбежала из дому. Миновав церковь Святого Иакова, Джип перешла на более оживленную сторону Пикадилли и направилась к парку. Идти туда было глупо, однако глупые поступки давали некоторое облегчение, и она продолжала прогулку, улыбаясь и мысленно высмеивая собственную непоседливость. Несколько обитательниц ночных городских глубин, распустив паруса, с заученной, шустрой ленцой выплывали из боковых улочек на главный фарватер. Ловя на себе завистливые, наполовину враждебные взгляды нарумяненных и напудренных женщин, Джип ощущала злорадное удовлетворение. Ее вид действовал им на нервы, уязвлял их, и она была этому рада.

Какой-то мужчина в вечернем костюме и распахнутом пальто внимательно посмотрел ей в лицо и, приподняв шляпу, пристроился рядом. Джип продолжала идти все с той же полуулыбкой, сознавая, что выглядит для мужчины очень соблазнительной загадкой. Но вскоре жестокое желание поразить его в самое сердце побудило ее повернуть голову и посмотреть на него в упор. Увидев выражение на ее лице, он сразу стушевался, а Джип опять почувствовала злорадное торжество – у нее получилось уязвить его.

Джип пересекла оживленную проезжую часть в направлении парка и повернула обратно в Сент-Джеймс. Ее вдруг придавила черная, бездонная меланхолия. Если бы только любимый был рядом с ней в этот чудесный вечер, в свете фонарей и в тени деревьев, дышал с ней этим теплым воздухом! Почему его нет среди прохожих? Она, способная одной улыбкой увлечь за собой любого встречного мужчину, не могла призвать к себе того единственного, кто был нужен ей в бескрайней городской пустыне. Джип заспешила, чтобы скрыть свою тоску от других, но на углу Сент-Джеймс-стрит остановилась. Через дорогу находился клуб Брайана. Может быть, он там, играет в карты или бильярд, всего в нескольких шагах от нее и в то же время словно на другом конце света? Вскоре он выйдет оттуда, отправится в какой-нибудь мюзик-холл или медленно пойдет домой, думая о ней. А может быть, даже не о ней! Мимо прошла еще одна женщина, бросив на нее беглый взгляд, но Джип больше не чувствовала злорадства. Перейдя через улицу и пройдя под окнами клуба, она поспешила к дому. Вбежав в свою комнату, Джип разразилась потоком слез. Как ей не стыдно насмехаться над бедными женщинами, над этим мужчиной, который хотел всего лишь выразить ей свое восхищение. Вместе со слезами иссякла и ревность, дикий накал чувств миновал, оставив после себя одну тоску.

На следующее утро пришло письмо. Саммерхей писал из гостиницы на берегу Темзы, приглашая приехать одиннадцатичасовым поездом и обещая встретить ее на станции. Он хотел показать ей один дом, а вторую половину дня они провели бы у реки. Джип взяла в руки письмо, начинавшееся словами «моя милая», в таком радостном исступлении, что не могла скрыть своих чувств. Уинтон, наблюдавший за ее мимикой, пробурчал:

– А не съездить ли мне в Ньюмаркет, Джип? Вернусь домой завтра вечером.

В поезде она сидела, закрыв глаза, словно в трансе. Даже если бы любимый в эту минуту сидел рядом с ней и обнимал ее, она не смогла бы почувствовать его близость еще больше.

Она увидела Брайана, как только поезд подошел к платформе, но встреча произошла без пожимания рук, без слов: достаточно было взглядов и невольных улыбок.

Двухместный «доисторический», как его назвал Брайан, экипаж «с лошадью и возницей в придачу» медленно повез их наверх по склону холма. Взявшись за руки под легкой полостью, они неотрывно смотрели друг на друга, лишь изредка для приличия отводя взгляд в сторону.

День выдался прекрасный, такие бывают только в начале сентября, когда солнце еще печет, но уже не так сильно, а его шелковый свет падает на деревья, только-только начавшие терять однообразную летнюю пышность, на серебристые и золотистые сжатые поля, зелень и серебро холмов, золото посевов горчицы, когда вдали хлопают выстрелы охотников, и у тебя на глазах вдруг словно сам по себе отрывается и медленно падает лист. Вскоре бричка съехала с главной дороги на проселок и, миновав буковую рощицу, остановилась у ворот одиночного дома, увитого чуть тронутым желтизной диким виноградом. Дом с нишей для скамьи перед камином и низкими широкими печными трубами был сложен из антикварного красного кирпича. Перед ним находилась огороженная стеной, запущенная лужайка с тополями и орешиной. Казалось, что солнечный свет концентрируется в этом саду, наполненном жужжанием пчел. За деревьями виднелись известковые холмы, где, как сообщил возница, выезжали рысаков для скачек. Саммерхей достал ключи от дома, и они вошли внутрь. Джип почудилось, что они играют в детскую игру «жизнь понарошку», делая вид, что будут здесь вместе жить, поделят между собой комнаты, оформят каждую на свой вкус. Ей не хотелось омрачать идеальный день возражениями или напоминаниями о принятии назревших решений. Поэтому, когда Брайан спросил:

– Ну как, милая, что ты об этом думаешь? – она лишь ответила:

– О-о, очень мило в своем роде. Но давай сейчас пойдем на реку, жалко упускать такой день.

У речной гостиницы под названием «Сливочная миска», в которой остановился Саммерхей, они взяли напрокат лодку. Брайан в свое время был членом гребной команды Оксфорда и как свои пять пальцев изучил течение Темзы от Лечлейда до Ричмонда. Джип, однако, никогда в жизни не каталась на лодке по реке, ленивое волшебство Темзы, не похожей ни на одну реку в мире, совершенно очаровало ее. Скользить сверкающим безветренным днем мимо широких плоских листьев кувшинок, над зеленоватой бездной, слушать курлыканье голубей, держать руку в воде и затем прикладывать ее к нагретой солнцем щеке, при этом непрерывно глядя на Брайана, который, мерно работая веслами, смотрел на нее, – все это напоминало путешествие по реке грез, полностью сбывшуюся мечту о счастье. До определенной степени человек представляет себе счастье как часть волшебного мира, в яркие лабиринты которого нам иногда удается проникнуть и в них побродить. Сегодня Брайан больше, чем когда-либо, был похож на молодого человека Боттичелли – открытая шея, ясные глаза на широком загорелом лице. Неужели она когда-то жила с другим мужчиной? Не когда-то, а всего год назад! Непостижимо!

Однако, когда в последней заводи Брайан привязал лодку и снова сел рядом с ней, уже приближался вечер, и в душу Джип проникла смутная грусть речных сумерек. С замиранием сердца она стала внимать его словам:

– Джип, мы должны уехать вместе. Мы не выдержим жизни врозь, урывками выкраивая время для встреч.

Прижав ладони к щекам, она пробормотала:

– Почему бы и нет, дорогой? Разве у нас плохо получалось? Что может быть