Человек, который любил детей - Кристина Стед

– Нет, как ни прискорбно это признавать. – Улыбка сошла с лица Сэма. – Но давайте не будем об этом. В первые годы нашего брака она посещала вместе со мной собрания, на которых обсуждались вопросы евгеники, но тот период быстро закончился.

Леди Модор искоса бросила на Сэма пытливый взгляд и снова пригубила виски. Она была рада, что он на следующий день уезжает в Куала-Лумпур. По ее мнению, человек он был презентабельный и даже симпатичный. Умел снискать расположение (причем получалось у него это неосознанно) самых влиятельных представителей общества. Но до чего же он серьезен! Ни капли юмора. Только и знал, что рассказывал, сколь важные разговоры он вел со священником, проповедником или миссионером, как он обвинил представителей прессы в продажности, как выступал перед той или иной группой высоконравственных женщин. Скучный тип, но здесь, в Малайе, он принадлежал к их классу, а потому приходилось его терпеть.

Когда Сэм вернулся с приема, на столе его ждали письма, которые Лай Вань Ху занес ему, возвращаясь из офиса домой. Оказал любезность. Писем была целая пачка. Как ни странно, все написали, даже жена. Ее короткое послание гласило:

Тохога-плейс

Джорджтаун

(округ Колумбия)

15 марта 1937 г.

Сэмюэлю Поллиту:

Спасибо за чек на пятьсот долларов, предназначенных на хозяйственные расходы.

Генриетта Поллит

Стопку писем в больших конвертах от младших детей венчало длинное письмо от старшей дочери – Луи. Сэм с жадностью схватил его. В своем послании Луи старательным почерком писала:

Наш дом

Джорджтаун

(округ Колумбия)

15 марта 1937 г.

Дорогой отец!

Я запечатываю письма детей и свой Джорджтаунский отчет, который, надеюсь, тебе понравится. У нас все хорошо. Дети по тебе скучают. Маме нездоровится. У нас холодно, но сегодня вечером полная луна на небе озаряет все холмы и деревья, и я могу хоть немного не думать о холоде. А вот малыши мерзнут и, вне сомнения, были бы рады, если б ты мог поделиться с ними малайской жарой. Надеюсь, головные боли тебя меньше беспокоят. Том сегодня спросил: «Где мой братик?» – «Какой братик?» – уточнила я, и он ответил: «Мой братик Эви». Мы, конечно, рассмеялись, сказали: «Эви тебе сестренка, а братики твои – Сол и Сэм». И тут как раз Эви крикнула ему, чтобы он шел умыться перед обедом, и он в ответ крикнул: «Иду, сестренка». Славно, да? Но потом было продолжение. После обеда Томкинс спросил: «Сол, Сэм и Эрни мои братья, так ведь?» – «Да, Лимпопо, они твои братья»,– подтвердила я. А он вдруг заявил со всей серьезностью: «У меня есть еще братики». «Какие еще братики?» – удивилась я, думая, что он говорит про мальчиков, которые живут через улицу. «Братья Хацлер»[72], – быстро ответил он, а потом вдруг схватился обеими руками за живот и, заливаясь визгливым смехом, закружил по комнате, как он это обычно делает. Ой, малыши такие шалуны, но не неслухи, хотя приходится немало потрудиться, чтобы опрятными отправить их в школу, ну и так далее.

Мне еще домашнюю работу делать, сочинение писать по английскому, так что «пойду лентяйничать».

Лулу

Сэм трижды перечитал это письмо, потом отложил его в сторону и принялся читать остальные.

Эрни писал:

Дорогой Сэм Смелый!

Надеюсь, ты не сочтешь меня дерзким. Надеюсь, у тебя много слуг и секретарей, которые постоянно прислуживают тебе, как ты говорил в своем последнем письме. В субботу мы ездили в город и видели, как строится новое здание Министерства финансов. И мне также понравилась прогулка вдоль Зеркального пруда, я увидел, как там все отражается. Мы собираемся посмотреть опыты в Академии наук вместе с нашим учителем мистером Блейком. Все, мне надо делать домашнее задание. Клянусь, мне пора: но-но, Наполеон, кажется, дождь собирается.

С любовью,

Твой глупый сын

Эрнест Ягненок Первый Поросенок

Далее, в порядке убывания по возрасту, шло письмо Эвелин, написанное крупным четким округлым почерком, как у матери.

Из дома.

16.3.37

Другой папа!

Надеюсь, ты здоров. У нас все здоровы, кроме мамы. Я рада, что ты живешь в доме приятной леди. Рада, что ты скоро опять поедешь в Куалу. В той части джунглей будут тигры? Я боюсь, что на тебя нападет тигр. Надеюсь, с тобой будет кто-то, кто сумеет застрелить тигра. А ты умеешь стрелять? У меня все хорошо.

Твоя любящая дочь Эви

(целую, целую, целую много раз)

– Другой папа, – пробормотал Сэм и затем громко, смеясь, повторил: – Другой папа! – А потом уныло добавил: – Другой папа. Моя Чернявка прямо телепат. Знает, как плохо сейчас ее бедному папочке.

Близнецы скрепили вместе свои короткие письма, написанные неровным, прыгающим почерком.

От Сола (указывалось на первом листе).

Из домалома.

Шестнадцатое.

Дорогой папа!

Надеюсь, ты здоров. Мы здоровы. Мама болеет. Простыла. Мы с Сэмуламом играем в хорошие игры. Змеюки просыпаются. Голодные. Мы дали им мяса. Я нашел воробья. Он умер. Это все.

Твой любящий сын

Соловей

хххххххххххххххххххх

От Сэма (указывалось на втором листе)

Из домалома.

Шестнадцатое

Дорогой папа!

Надеюсь, ты здоров. Мы здоровы. Маме нездоровится. Она болеет. Соловей нашел воробышка, а тот не мог летать. Лулу положила его в печку. Но он умер. Мы устали, потому что Яичница с Ветчиной долго играли сегодня после обеда. Ветчина победил.

Твой любящий сын

Сэмулюс

хххххххххх хххххххххх

Письмо четырехлетнего Тома интереса у Сэма не вызывало. Оно было написано удивительно четким округлым почерком – почерком матери, только немного дрожащим в тех местах, где рука ребенка спотыкалась под рукой матери.

Из дома.

16 марта

Дорогой папа!

Надеюсь, ты здоров. Я здоров. Мы все здоровы. У нас холодно. Мы греемся у огня. Мне жаль, что тебя мучит жара. Когда ты будешь дома? Змеи проснулись.

Твой любящий сын

Том

Последним он вскрыл письмо от дочери Грязного Джека, Джиллиан Робак. Джиллиан в своих письмах к Сэму делилась с ним наблюдениями о природе. Ей вдруг так надоело сидеть дома, что она устроилась гувернанткой в семью одного сенатора в Вашингтоне. В этом своем письме, напечатанном на машинке, она писала:

Дорогой мистер Поллит!

Простите, что не ответила раньше, но дело в том, что Уэллбины ездили в Сент-Огастин (Флорида), и я, разумеется, поехала вместе с ними. Там было чудесно, пляж замечательный, и свежий морской воздух мне нравится больше, чем тот, которым мы дышим вдали от моря. Мы каждый день бывали на пляже и вообще всюду колесили на машине.