Человек, который любил детей - Кристина Стед

Также на картине был изображен мужчина, отказавшийся принести жертву богам. Какой мерзавец! Его привязали к деревянной раме в вертикальном положении, и два демона с отвратительными ухмылками на лицах распиливали его с головы до пят. Распиливали посередине, отделяя заднюю часть тела от передней. Судя по выражению лица мужчины, ему это не нравилось, чего не скажешь о демонах, судя по их лицам. Они как раз добрались до его живота, орудуя большой поперечной пилой с зубцами по два дюйма в длину и ширину.

Еще одного мужчину бросают с высоты в огромный костер, на котором кипит котел. Его лицо перекошено от страха: он боится быть сваренным. Демоны с большим удовольствием вертят его туда-сюда, чтобы варился по частям, равномерно. Еще одного человека варят в глубоком чане с кипящим маслом – зачем? не знаю,– но, видимо, буддисты неравнодушны к стряпне. В чане варят женщину. Возможно, ее поместили в глубокий чан из приличия. Она извивается, корчится, пытаясь выбраться из чана, но демоны со смехом запихивают ее назад. Словно моллюски, которые не желают, чтобы из них варили чаудер[73]. В этой же «кухонной» части картины изображена женщина, которую держат вверх тормашками в очень глубоком горшке, больше похожем на бутылку, с кипящим маслом. Держат ее крепко два демона: один за одну ногу, второй – за другую. И подобных сцен там немало. Одного мужчину распиливают пополам, а рядом, в «скобяном отделе», мужчине большими крюками выворачивают наизнанку нутро. Кому-то (видимо, совершившим мелкие правонарушения) вырывают языки, выкалывают глаза раскаленным шипящим железом, а совсем уж мелким преступникам отрезают руки и уши большими, вероятно, специально приспособленными для этого ножами. Здешний народ – мастера по холодному оружию, в чем ты убедишься, когда я вернусь домой и покажу тебе свою коллекцию мечей, сабель и прочее. Эти жуткие изделия – настоящие предметы искусства. И я подозреваю, что всякое искусство может быть поставлено на службу жестокости. Подумай об этом, Лулушка, когда сядешь читать свои «Декоративные стили»[74] и прочие смешные одурманивающие книжонки, что ты штудируешь непонятно зачем!

Однако вернемся к нашей веселенькой картине, ведь я тебя знаю: представляю, какое удовольствие тебе доставит это письмо, когда ты будешь пожирать его глазами с невозмутимо-серьезным выражением на лице. Есть одна сцена, изображающая особенно забавное действо – забавное для демонов, конечно. Трое мужчин прикованы цепями к высокой металлической трубе (прямо модернизм какой-то), а в ней бушует огонь, который поддерживает демон-кочегар. Жертвы поджариваются на этой раскаленной трубе, причем их регулярно поворачивают разными сторонами, чтобы они подрумянивались равномерно.

Очень много страдальцев нанизано на пики, подобно кускам мяса на шампурах. Один расплющен между двумя каменными глыбами, и, естественно, как и должно быть, из него сочатся кровь и внутренние органы, превращенные в кашу. Есть много других не менее фантастических сцен, изображенных натурально, натуральными красками, и всюду кровь, кровь. Все это предназначено для китайских буддистов. Не знаю, может, они более стойкие, нежели другие люди, и им такие картины нравятся, а может, наоборот, слабее других и их нужно больше стращать.

Вообще, этот храм приносит неплохой доход, и священники, будучи успешными бизнесменами, внешне мало чем отличаются от четти[75] и китайских жирных мясников и банкиров, разве что они более добродушные благодаря тому, что их стены украшают такие картины. У входа в их маленькую деловую обитель стоят большие статуи китайского Будды и его жен, изваянных из розово-белого мрамора, а также самых разных демонов-богов. Некоторые давят ногами маленьких демонов – нечто похожее мы видели в рекламе болеутоляющих пилюль. У них, должно быть, не меньше полусотни маленьких богов: каждый может выбрать себе своего бога, как таблетки в аптеке. И это вдохновляет, потому как наверняка каждый из этих богов пытается превзойти других в своих деяниях.

Меня там привлекла священная змея в клетке. Ей тоже можно поклоняться, если ты достаточно напуган. Разумеется, я подошел к ней, зашипел, рассчитывая пообщаться, но она проигнорировала меня: очевидно, понимает, что она не властна над рационалистом.

В храме горит много благовонных палочек и бенгальских огней – хороший способ выказать почитание, потому как ты получаешь что-то за свои деньги. Я дал священнику один стрейтдоллар, который тот положил в чашу для подношений Повелителю Будде, хотя мне невдомек, зачем могущественному Будде один доллар. Потом священник вручил мне пачку бенгальских огней, которые я положил перед Владыкой Буддой, а великий бог смотрел на меня сверху вниз и как будто улыбался сквозь завитки дыма. И сдается мне, что теперь демоны моря и леса умиротворены, пропустят меня, – а все благодаря пачке бенгальских огней и серебряному доллару. Так что передай моей маленькой черноглазой Осокиске, что тигры не станут нападать на меня, ибо теперь я нахожусь под покровительством Владыки Будды.

Как же меня утомляют жара и головная боль. Напишу позже. Но Джорджтаунский дневник ты веди, Лулу, усердно учись в школе. В будущем я возлагаю на тебя большие надежды, хоть сейчас ты и кажешься чудачкой.

Твой любящий отец

Сэмюэль Поллит

P.S. Эти записи – вовсе не впечатления обычного туриста со склонностью к сенсациям. Можно, не кривя душой, сказать, что я описал ужасы предрассудков, от которых, Лулу, я надеюсь, ты всегда будешь свободна!

Папа

P.P.S. Попроси кузину Лесли отложить бракосочетание до моего возвращения, ибо я хотел бы тоже присутствовать на торжестве. Если мне позволят, я привезу ей в подарок отрез персикового китайского шелка.

Папа

Сэм лег в постель и заснул крепким сном, и лишь вечером следующего дня, позаимствовав печатную машинку Вань Ху, он сочинил письмо Джиллиан Робак:

Город Священного Льва.

15 апреля 1937 г.

Дорогая мисс Робак!

(Называть вас «моя маленькая Джиллиан» я могу только перед облаком свидетелей[76], потому что теперь вы юная леди.)

Я очень и очень рад, что вы наконец-то посетили столь чудесное место. Да, замечательно, когда есть что любить, нечто такое, что будет длиться целую жизнь или много жизней, особенно если это природа и человек в окружении природы.

А вот здесь не очень приятно путешествовать и гулять. В твоем сознании и подсознании постоянно сидит одна мысль – ЖАРКО. Перед взором – чудесная вереница пальм и красивых деревьев, но дойти до них нет сил – слишком жарко. Видишь восхитительную гору, словно парящую в прозрачном воздухе, но даже не пытаешься добраться до нее пешком: сделать хотя бы сто шагов – слишком