Ледяные объятия - Мэри Элизабет Брэддон

«Если не нынче, так завтра» – таков был девиз Вивьена, когда речь шла о женщинах. Окрыленный целой чередой легких побед, он полагал, что может завоевать любую. В его глазах степенное достоинство Люси, подобающее замужней даме, было только маской, ибо все воспитанные женщины носят маски и в каждой римской матроне дремлет Мессалина – разве не так?

Вивьен всегда вел дело с осторожностью, применяя методы (коих имел в избытке) согласно обстоятельствам. Ни муж, ни жена ничего не подозревали – так он был искусен. Сен-Валье даже извинялся перед ним за однообразие развлечений.

– Наверняка вы изнываете от скуки: ведь ни к соколиной, ни к псовой охоте у вас нет пристрастия, – предположил он.

– Дорогой Максим, вы забываете, что до конца года я обязан закончить роман и придумать название. Бессобытийная жизнь в вашем доме подходит мне как нельзя лучше.

– Боюсь, вчера вы не слишком продвинулись с романом, сударь, – шутливо заметила Люси. – С полудня до вечера вы гуляли в саду и на ферме.

– Сударыня, я как раз обдумывал название – а это в нашем деле самое трудное.

Было замечено, что Вивьен проводит день за днем, бродя по саду, околачиваясь возле фермы, слоняясь в парке или сопровождая дам к отдаленным руинам, к живописной деревушке и вообще к любому объекту и по любому маршруту, намеченному мадам Сен-Валье для прогулки. Имея малый вес, Вивьен недурно держался в седле для человека, чья жизнь проходит за писанием книг; он выбрал себе подходящего скакуна из конюшен Сен-Валье и теперь присоединялся к хозяйке и мадам Эвремонд уже и по утрам, так что скоро знал каждую тропу и каждую поляну в обширных лесных угодьях.

Люси показала ему место появления призрачного шарабана – развилку, где от основной дороги отделялась тропка, над которой простирал свои узловатые ветви дуб-гигант. В половине его ствола билась жизнь, другая половина была мертва – куда как подходящий ориентир!

Вивьен попробовал высмеять легенду, однако Люси предостерегла его вздохом.

– А вдруг это правда? – строго сказала она. – Вдруг Максим когда-нибудь объявит мне, что видел призрачный шарабан?

– Вы сразу догадаетесь, сударыня, что он ужинал с «Вдовой Клико», – не замедлил ответить Вивьен.

Поощрение сентиментальных предположений о муже не входило в его планы.

Октябрь близился к концу. В соседнее, почти королевское шато прибыл с целой сворой английских паратых гончих[71] некий ирландский дворянин, потомственный страстный охотник и великолепный наездник. Охота на лис удалась, ирландца наперебой приглашали в гости, и дважды за две недели он отужинал в Сен-Валье ле Рое, где произвел прекрасное впечатление на всех дам. Будучи человеком новым, он, как это ни странно, единственный из гостей заметил, что неспешные прогулки Вивьена с дамами и его внимание к хозяйке и ее подругам чреваты бедой.

«Будь я покороче знаком с Сен-Валье, я бы постарался открыть ему глаза на этого так называемого друга, – сказал себе ирландский пэр, возвращаясь домой после второго ужина в шато. – Субъект, который отлично держится в седле, но не выезжает на лисью охоту – а сколь хороша она в здешних краях! – определенно вынашивает грязные планы. Я, кажется, знаю, в кого целит этот парижский романист».

В те осенние дни Максим был безмятежно счастлив: не берегся, как ему советовал врач, и охотился наравне со всеми, причем чувствовал себя сильнее и бодрее, чем когда-либо в последние десять лет, аппетит же имел такой, что с улыбкой сожаления вспоминал времена, когда придирчиво выбирал закуски в ресторации Биньона, воротя нос от дорогих ранних овощей. Теперь Максиму казалось, что он окреп, как истинный сельский житель, а значит, может посмеяться и над докторами, и над диагнозом.

Итак, октябрь подходил к концу; отдельные гости уехали, но тем, кто задержался, сделалось только уютнее в обществе друг друга, в этом тесном кружке. «Гостей как раз столько, чтобы всем разместиться у камина да рассказывать истории», – думал Максим, когда его друзья придвигали кресла к большому очагу, в котором алели крупные поленья, наполняя главный зал смолистым ароматом. Да, как раз столько оставалось гостей, чтобы ничто не мешало им наслаждаться нежным голосом Люси, когда она в сумеречный час исполняла баллады Гейне или любовные песни де Мюссе.

Нинон, Нинон, в безотрадном тумане

Ты жизнь влачишь, уходят дни твои.

Роза цветет, завтра увянет —

Как можно жить, как можно жить

Без светлых грез любви?

«Как она терпит такую жизнь, эта невозмутимая, величавая хозяйка поместья?» – спрашивал себя Вивьен. Казалось, Люси де Сен-Валье понятия не имеет о любви – а под любовью Вивьен разумел страсть, скоротечную лихорадку, которая вынуждает охваченных ею лгать и изменять; раскаленное адское горнило, откуда женщина выбирается израненная и иссушенная, отмеченная неистребимым клеймом бесчестья.

Место сбора охотников было на сей раз выбрано дальнее, собаки умчались в направлении, противоположном усадьбе, так что Максим ехал домой один. Его друзья, живописец Тольпаш и адвокат Бартрон, остались продолжать охоту. Максим отделился от них, зная: если не вернется вскоре после наступления темноты, у жены от тревоги о нем разыграется воображение. Последовав за собаками, он как раз и задержался бы допоздна. Поэтому уже в три часа пополудни Максим бросил собак (они к тому времени упустили первую лисицу и рыскали в пятнадцати милях от Сен-Валье ле Роя). По всей вероятности, лисица уведет их еще дальше, прикинул Максим, так что травля вполне может завершиться и за все тридцать миль от дома – смертью ли зверя или досадой охотников.

Итак, Максим избрал возвращение домой. Свежая лошадь – не та, на которой он участвовал в травле, а запасная – несла его со скоростью семь миль в час. Солнце только-только начало клониться к закату, когда с узкой тропы, где не разъехались бы два всадника, Максим выбрался на лесную дорогу: мадам Бельфор окрестила ее Призрачным Трактом. Однако в тот вечер не было предмета более далекого от мыслей Максима, чем старинная семейная легенда. Максим чувствовал прилив как физических, так и душевных сил, думал же о том, как славно приехать домой, опередив гостей, и насладиться обществом Люси, одной только Люси! Они пойдут в причудливую старинную башню – там Люси устроила будуар; подсядут к камину (он расположен в этакой диковинной нише), начнут доверительную беседу. И никто их не потревожит целый блаженный час, до того, как удар гонга возвестит, что пора переодеваться к ужину.

Так Максим